— Откуда он знает, что мы за ней следим? — удивился Немец, отключив телефон.

— Ну, у них есть много способов. Они могли тоже следить за Грюнвальд, могли следить за нами, могли прицепить на твою машину маячок… Впрочем, какая нам разница. Меня интересует совсем другое — нет ли в заявлениях госпожи Грюнвальд доли истины? Вот это вопрос действительно любопытный.

Немец спорить не стал. Но через минуту осторожно осведомился:

— А ты это допускаешь?

Ледников неопределенно пожал плечами.

— Если мыслить логически, то вряд ли это правда. Но…

— Что?

— Ты же сам толковал мне, что тот же Гриб всегда ведет свою игру и по своим правилам. И главное, мы не знаем, что в этой игре считается победой. А сейчас в игре не только Гриб, но и куча других людей… Причем куда поважнее, чем он, и с куда более серьезными полномочиями. А смерть в нашем нынешнем гуманном и политкорректном мире очень ценный политический и информационный ресурс.

— Думаешь, что и наши могут его использовать?

— Вполне. Например, заявить, что Разумовскую убрали американцы потому, что она узнала тайны ЦРУ, связанные с братьями Винерами. Или убрали ее потому, что она противодействовала приезду Абрамова в Берн. А потому выдать Абрамова американцам, значит, отдать его в лапы убийц Разумовской.

— Для дезинформации звучит даже слишком логично…

— Еще бы! Милый мой, мы имеем дело с людьми, которые умеют разыгрывать очень сложные партии, причем долгосрочные, протяженные во времени. С ложными целями и ложными жертвами. Причем они умеют не только использовать и предугадывать ситуации, но и моделировать их, и создавать…

— Не думаешь же ты, что Грюнвальд была права, когда утверждала, что Разумовскую действительно убрали наши, чтобы потом обвинить в этом американцев?

— Не надо думать, что всякое решение утверждается на высоком государственном уровне. В любой конторе есть люди, которые заняты своей карьерой и готовы пойти на многое, если им покажется, что успех обеспечен… В надежде, что победителей не судят. И не наказывают.

— Как-то уж слишком цинично…

— Слишком цинично в таких делах не аргумент. Тут оперируют другими понятиями.

— Я знаю, но… Не верится мне как-то.

— Да и мне не хочется верить. Но всякую версию надо обдумать.

Немец включил радио, и на них обрушился шквал новостей.

Бывший глава российского Министерства атомной энергетики, задержанный в Швейцарии по запросу американских властей, пока отказался от процедуры упрощенной экстрадиции в США.

Одновременно он заявил, что готов предстать перед судом в США. «Я воспользуюсь своим правом предстать перед американским судом как свободный человек, чтобы доказать свою невиновность, — заявил он. — Я готов сделать все, чтобы очистить мое имя от ложных обвинений. Я готов для участия в честном судебном процессе в США. Но я должен быть уверен, что американским спецслужбам будет запрещено контактировать со мной во время моего пребывания в США и предпринимать какие-то действия против меня».

Подозрительным выглядит то обстоятельство, что дочь господина Абрамова Евгения, проживающая в Швейцарии, уже несколько дней не отвечает на телефонные звонки. Нет ее и в ее собственном доме. Некоторые эксперты высказывают мнение, что Евгению могли задержать российские агенты с целью оказания давления на господина Абрамова.

В пользу последнего мнения говорят и новые обстоятельства гибели российской гражданки Анны Разумовской, ставшие известными в последние дни. Госпожа Разумовская была близкой подругой госпожи Евгении Абрамовой, хорошо знала господина Абрамова…

Сотрудники американского фонда, где работала госпожа Разумовская, рассказывают, что в последнее время она стала объектом пристального внимания российских спецслужб. Видимо, это связано с ее интересом к ядерному черному рынку, о котором ей многое мог рассказать господин Абрамов…

— Да-а, — протянул Немец. — Ребята сработали грамотно. Телега покатилась, причем под гору. И попробуй ее теперь останови.

Даже «слабые» доказательства вины обретают силу при совокупном их предъявлении.

Валентин Константинович, надеюсь, вы понимаете, что все это брехня? Хорошо просчитанная дезинформация!

Гриб выглядел взволнованным и откровенно расстроенным.

— Как вы могли в такое поверить! — удрученно воскликнул он. Потом обернулся к Немцу и беспомощно всплеснул руками.

— Юрий, ну вы-то, человек разумный, объясните своему другу!

— Я объяснял, — уклончиво сказал Немец.

— Нет, ну как же так можно! Опытный человек, и… Я понимаю, вы крайне удручены тем, что случилось с Аней Разумовской, но нельзя же верить в такую грубую и откровенную провокацию!

Ледников молчал. Они брели втроем по узкой бернской улице, по которой ходили трамваи. Дома были украшены бесчисленными флагами с гербами, на окнах красовались корзиночки с цветами… Неторопливо, с достоинством идущие люди выглядели отрешенными от дел и забот мирских. Вот прошли мимо молодая женщина в куртке с капюшоном, отороченным мехом, и девушка в короткой майке с мужчиной в шортах. Продефилировали дама в пальто с лисьим воротником и какие-то вальяжные мужчины в деловых костюмах.

Сделав небольшой крюк, они оказались на Юнкергассе возле небольшого ухоженного домика, в котором, как поведал Гриб, во время Второй мировой войны находилась резидентура американцев. Тогда здесь работал Аллен Даллес. Затем они повернули обратно и, пройдя мимо отеля «Bellevue», подошли к парламенту. Выйдя на площадь, они увидели как прямо перед ними из-под земли вырывались многочисленные струи танцующего фонтана, вокруг резвилась молодежь, не обращая никакого внимания ни на них, ни на проходящих мимо чопорных парламентариев. Как всегда в Швейцарии, вдруг начинало казаться, что все это только декорации и ничего реального и серьезного тут происходить не может.

Ледников внимательно наблюдал за Грибом, пытаясь понять — он действительно так разгорячился или играет?

Еще по дороге он решил, что будет полезно несколько расшевелить любезного Романа Аркадьевича, сделав вид, что он поверил в заявления Грюнвальд. Может быть, тогда Гриб в запале выложит какую-то дополнительную информацию. Знает-то он значительно больше, чем говорит. Вернее, считает нужным сказать.

И вот теперь он никак не мог понять — где Гриб наигрывает свое изумление и расстройство, а где действительно взволнован тем, что задуманная им операция может сорваться, если Ледников поверит заявлениям Грюнвальд и откажется встречаться с Женей и говорить с ней об ее отце.

Да Гриб был еще тот фрукт. Хотя в природе грибы, как известно, не принадлежат ни к овощам, ни к фруктам, они вообще составляют свой особый класс. И это, как теперь убедился Ледников, было именно так.