Через полтора года нашего полного духовного единения Юджин уехал, сказав, что ему нужно найти себя. Мы были любовниками и товарищами по оружию в нашей революционной борьбе. Я содержала его финансово, потому что, будучи дезертиром, он скрывался от властей.

Отъезд Юджина причинил мне ужасную боль. Я решила залить эту боль виски, и так началось мое ежедневное пьянство, затянувшееся на пятнадцать лет. Юджин тоже начал пить каждый день. Я пила одна, а он с друзьями, и в этом было единственное наше отличие. Я так и не узнала про других его женщин. Он мне врал, а я ему верила, потому что так мне было легче.

Спустя три месяца, в течение которых мы жили раздельно, но виделись два-три раза в неделю, я решила, что мне нужно уехать. Я нашла себе квартиру в другом городе. Юджин не смог меня отпустить и переехал в новую квартиру вместе со мной.

Пока мы жили раздельно, у него появилась другая женщина, и иногда он не ночевал дома, объясняя это тем, что собрание революционной ячейки затянулось на всю ночь. Это было мало похоже на правду, и я потребовала, чтобы мне разрешили присутствовать, но он отклонил мою просьбу, сказав, что я белая, а это собрание только для чернокожих. В конце концов отношения между нами стали слишком напряженными, и он снова уехал. На этот раз он остановился у своего друга. Через десять дней после того, как он переехал, я пришла к нему. Постучалась в дверь, и женский голос спросил: «Кто там?» Мне все стало ясно.

Следующие несколько месяцев превратились в ад кромешный. Он заверял меня в том, что любит меня, но продолжал жить с другой. Он всегда хотел, чтобы я забеременела, но я не соглашалась. В конце концов он уговорил меня попробовать забеременеть, пообещав, что вернется ко мне, если все получится. Я перестала принимать противозачаточные таблетки. Потом я передумала и опять начала их пить, но, благодаря унаследованной от матери высокой фертильности, я все-таки успела забеременеть. А Юджин так и не вернулся ко мне. Я понимала, что такое возможно, еще когда согласилась забеременеть, но тогда я решила, что, даже если он не вернется ко мне, это ничего не изменит: я и так одна воспитываю ребенка, смогу воспитывать и двоих. Я думала, что вместе с ребенком у меня останется хоть что-то от наших отношений. А еще я понимала, что смогу сделать ему больно, запретив ему видеться с ребенком.

Всю беременность я пила, делая перерывы только на сон и работу. Не знаю, как только у меня не родился ребенок с фетальным алкогольным синдромом (в то время об этом ничего не знали и не говорили). Я спала с пистолетом под подушкой и жалела, что не хватает духу застрелиться.

Моя ужасная боль и отчаяние едва не привели к смерти другого человека… В канун Нового года я чуть было не убила ту «другую женщину», пока Юджин был в Канаде. Я решила прийти к ней домой и застрелить ее в ночь под Новый год, чтобы это выглядело как несчастный случай, произошедший из-за пьяной новогодней неразберихи. Мне было наплевать, что меня могут поймать. Мне на все было наплевать. Мне нужно было сделать хоть что-нибудь, чтобы найти выход, и я не думала о последствиях. Не знаю, к чему бы все это привело. Ее не было дома. Она уехала в Канаду, чтобы провести праздники с Юджином. Но моя зависимость от отношений довела меня до того, что я чуть было не совершила убийство.

Летом, когда Юджин вернулся из Канады, я нарисовалась перед домом той женщины. Когда она увидела, что я беременна, она поставила Юджина перед выбором. Он выбрал меня. Я выиграла.

После того, как мы опять съехались, мысли о сопернице не давали мне покоя. В июле я родила дочь. В январе мы с Юджином поженились. Не знаю, зачем он женился на мне. Я вышла за него, чтобы доказать всем, что он меня любит, и восстановить уязвленное самолюбие. Я сказала себе, что всегда могу развестись, и что развод будет означать для меня, что все кончено. (Я по-своему толковала значение похорон и разводов и считала, что эти ритуалы нужны для того, чтобы живые знали, что все закончилось). Возможно, я все-таки любила его, но совсем немного.

В конце концов Юджина арестовали за дезертирство (спустя пять лет). Естественно, я поддерживала его. Несмотря на проблемы в отношениях, мы оставались единомышленниками, товарищами по политической борьбе, и я никогда бы не бросила его в такой ситуации.

Через десять недель он вышел из тюрьмы. Он стал совершенно другим человеком, он снова искренне любил меня.

Это было здорово, но продолжалось недолго. Мы переезжали с места на место. Я работала. Он – нет. Через четыре года после нашей свадьбы он сказал мне, что хотел бы, чтобы у каждого из нас появились другие партнеры в сексе. Я согласилась на свинг, хотя такие отношения мне не нравились, но я хотела угодить ему. Я позволила ему полностью контролировать сексуальную сторону моей жизни, но себе говорила, что у меня просто нет никаких предрассудков, что я свободна и раскована.

В итоге он увлекся одной своей подругой. Это противоречило нашему соглашению о том, что случайный секс – это нормально, а серьезное увлечение – нет. (С ума можно сойти, о чем мы только думали?) В результате он опять вернулся к тому, что не знает, чего хочет. В конце концов все это привело к разводу.

После разрыва с ним я в ужасе думала о том, что больше никого не найду. Несмотря на мои феминистские убеждения, все мои мысли были только о мужчинах. Без мужчины я была никем. Но я так обрадовалась тишине, которая наступила в моей жизни после ухода Юджина, что первые несколько месяцев не пыталась найти ему замену.

Как только у меня появился новый мужчина, Юджин совершенно слетел с катушек и несколько раз угрожал убить меня и покончить с собой. Позже он признался, что чуть было не убил нас всех – меня, моего нового мужчину и себя. Кстати, о новом мужчине. Он был женат. Сначала я с ума по нему сходила, но когда правда начала вылезать наружу, попыталась уйти от