До сегодняшнего дня никто, слышишь, никто, включая девчонок, не говорил мне, что я хорошо выгляжу или — того круче — что я клёвый! А что до моих якобы друзей, то тебе ли не знать, что у меня их и в помине нет!

Можешь мне верить, можешь не верить, дело твоё. Но подумай сама: ты действительно считаешь, что я изображал из себя сантехника в лаборатории, пытался сфотографировать накрашенных крыс, наткнулся на бегущих свиней, попал в тюрьму, влез в ваш дом, ночевал в собачьей будке, дрался с бодибилдером в гамбургерной только потому, что хотел посмеяться над тобой или проиграл какое-то пари? Если ты так думаешь, вот что я тебе скажу: ты просто избалованная, вздорная и глупая фифа!

Жду извинений. Ты не права, обвиняя меня. И если ты не извинишься, я сам улажу это дела с Кулхардтом, а ты можешь делать, что тебе вздумается.

Берри

Отправитель: ПинкМаффин

Получатель: БерриБлу

Тема сообщения: Никаких извинений!

Слышь ты, парень с постера, даже и не думай, что я буду извиняться! Сделаю ненадолго вид, что восприняла твоё письмо всерьёз и слегка тебе поверила. Если ты действительно думаешь, что выглядишь та-а-а-а-ким уродом, то я с радостью запишу тебя на приём к Клингхуберу, пусть разберётся с твоей проблемой. Если же это всего лишь жалкое кокетство, то тебе пора от него избавляться! Перечти-ка свои письма, тогда поймёшь о чём я говорю. Если у тебя комплекс, потому что в детстве все постоянно гладили тебя по головке и приговаривали: «Что за прелестный мальчик!» — то можешь поныть об этом Клингхуберу, только избавь нормальных людей (таких, как я!) от необходимости выслушивать подобную муть.

Зачем ты разыграл весь этот номер? Не пойму — от скуки, что ли? С какой стати было так выделываться?

Если хочешь знать, твоё выступление в гамбургерной стоило мне дополнительных сеансов у Клингхубера, потому что он считает теперь, что у меня тяга к «криминальным элементам» и что мне грозит опасность самой превратиться в «малолетнюю преступницу».

Если честно, слово «малолетняя» меня покоробило.

Как только привыкнешь к своей внешности и перестанешь комплексовать, можешь опять мне написать.

Такова жизнь: есть те, кто хорошо выглядит, и есть те, кто обеспеченно живёт. При этом одно другого не исключает. (Как у меня! Ха! Съел? Это называется «чувство собственного достоинства»!)

МАКС

P. S. В этот разнесчастный день на обратном пути я видела Колетт с Кулхардтом и Липински с Розали. Узнала кое-что интересное. Хочешь разжиться информацией? Если извинишься передо мной, расскажу!

Отправитель: БерриБлу

Получатель: ПинкМаффин

Тема сообщения: Перемирие?

Ну ладно. Извиняться ты не хочешь. Может быть, я слегка переборщил. Сказать по правде, у меня нет ни малейшего желания философствовать на тему собственной внешности. Но поверь, я не выделывался и не пытался прибедниться. Да, ещё раз повторю, я мог слегка переборщить. Ты же знаешь, со мной такое случается. Возможно, у нас с тобой совершенно разное понимание того, что такое «хорошо выглядеть». Ладно, давай оставим это, хорошо? Я перестаю что-либо говорить насчёт своей внешности, а ты больше не нервничаешь. Идёт?

Есть много других вещей, которые сейчас гораздо важнее. Например, о чём могли говорить Кулхардт и Колетт? Зачем Кулхардт фотографировал меня в гамбургерной?

Скажи, принимаешь ли ты моё предложение о перемирии. Если нет, придётся мне одному искать ответы на эти вопросы. Но я надеюсь, что ты всё же напишешь мне. Вместе решать такие проблемы проще, чем в одиночку.

Берри

Отправитель: ПинкМаффин

Получатель: БерриБлу

Тема сообщения: Ну ладно

Ну ладно, вот что происходило потом в тот чёрный для меня день.

Клингхубер, бледный и дрожащий, тащит меня из гамбургерной обратно в свою приёмную, передаёт на руки моему молчаливому телохранителю (по-моему, Клингхубер тут же записался на приём к СВОЕМУ психотерапевту: наши сеансы доводят его до полного изнеможения, так можно и самому помешаться).

По дороге к машине (такой незаметненький мерс в пол-улицы с затемнёнными стёклами, с водителем; ха-ха, если бы они просто отправили меня к Клингхуберу на автобусе, я бы не находилась под прицелом тысячи глаз и мне не угрожало бы и сотой доли опасности, но не я же тут командую, вот блин!) замечаю Колетт, Кулхардта и пёсиков. Они вчетвером как раз переходят улицу и прогулочным шагом направляются к парку.

— Мне бы хотелось ещё немного прогуляться, — говорю я охраннику.

— Это не предусмотрено, — отвечает он сухо.

— Естественно, ведь это только сейчас пришло мне в голову.

— Сначала нужно получить разрешение, — говорит он.

Я улыбаюсь и вынимаю мобильник.

— Эту задачу я беру на себя.

Набираю номер и говорю в трубку:

— Привет, это я. Ничего, если я немножко прогуляюсь по парку? Ну пожалуйста! Но он же рядом! Нет, он ни на шаг не отойдёт. Ладно. Спасибо!

Отсоединяюсь и с сияющей улыбкой заявляю:

— Всё в порядке, можем идти.

— Это была ваша мать? — спрашивает телохранитель с недоверием.

— Нет, садовник! Что за вопросы вы задаёте? Конечно же!

Он пожимает плечами, и мы трогаемся в путь. Хочу на этом месте подчеркнуть, что я не лгала! Ведь я же не сказала, что разговаривала с матерью.

Итак, идём к парку, я высматриваю любовный квартет, пытаясь держаться от них на расстоянии, чтобы они меня не засекли. Хотя меня в лицо знает только Колетт, да я только её и узнала, но тип в плаще и шляпе с бассетом на поводке вряд ли мог быть кем-то иным, кроме как Кулхардтом.

В общем, впечатление от этой картины было удручающим — до чего, оказывается, может докатиться влюблённый. Я имею в виду прежде всего пёсиков. Ты бы их видел! Липински расхаживал так, будто сегодня на нём надета лучшая шерсть из его коллекции, а Розали — о боже! Короче, при виде предмета обожания герра Липински меня начали одолевать э-э-э… сомнения и вопросы.

Розали — это увеличенная карикатура на болонку, которую многие так любят взять на ручки и потискать. Болоночка весом двадцать пять кило. Это самый толстый и жирный мопс из тех, кого мне доводилось видеть. Шерсть светло-бежевого цвета (не уверена, что не крашеная, ха-ха), бархатисто-розовый бантик вокруг шеи. Клянусь тебе, когда она увивалась вокруг Липински, то кокетничала напропалую и так лихо виляла задницей…

Не видела, как обычно ведёт себя Липински, но боже ж ты мой, как он сейчас выделывался! Всё и вся облаивал, потом бросался к свой спутнице и что-то шептал ей на ушко. А ещё он (если зрение меня не обманывало) смахивал с её пути веточки и фантики (своими ушами — они и вправду до земли достают). Ух, Берри, ты пропустил такое шоу…