Ну хочешь, я напишу расписку, чтобы их стоимость вычли из моего гонорара за работу няни? — пришла мне в голову здравая мысль.

— Дело не в цене, — покачал головой Раван.

— А, прости, понимаю. Тебе в приют надо будет? Не страшно, я и сама съезжу. Так понимаю, любой извозчик меня туда привезет? В общем, разберусь. Только амулеты нужно достать, а то мне за те три ничего толком и не сказали, еще и браслет брачный подсунули, хотя я и спрашивала совсем о другом, — поморщилась я, продолжая рассуждать.

Раван шагнул ко мне и вдруг взял за руку, заставив растерянно замолчать и удивленно уставиться на него.

— Мы не поедем к Оракулу, и дело не в амулетах или моем желании. Оракул просто не пустит тебя, — покачал головой он.

— Не поняла. Что за дискриминация?

— Чем сложнее и важнее вопрос, тем больше времени должно пройти до того, как можно будет обратиться во второй раз. Если спрашиваешь о какой-то мелочи, типа какая будет погода послезавтра или пойдет ли тебе новая стрижка, то уже через несколько дней можно обратиться снова. Если же что-то серьезное, что-то, что напрямую касается твоей судьбы и может изменить ее, тут может пройти и месяц, и два, — пояснил он, продолжая зачем-то держать мою ладонь в своей руке. Еще и принялся щекотно водить подушечкой большого пальца по моему запястью. Но я не стала отдергивать руку, приятно, что скрывать.

— Откуда тебе знать, вдруг я как раз что-то мелкое и спросила, — пробормотала я больше из принципа, пытаясь уложить в голове, что легко и просто точно не будет.

— Видишь этот знак? — с этими словами Раван перевернул мою руку внутренней стороной вверх и сдвинул браслет в сторону. Я резко выдохнула, только сейчас увидев непонятную закорючку на коже между голубоватыми прожилками вен. Не поняла, это мне Талисман успел татушку сделать? Убью заразу!

— Что это? — почти спокойно поинтересовалась я тем временем. Так вот что гладил Раван, а я-то уже думала… Так, стоп, и что я думала? Ничего я не думала, лишь о том, что кота придушу. А так приятненько было, да.

— Знак визита Оракула, появляется на запястье, когда входишь в храм. Чем насыщеннее цвет, тем дольше ждать. Постепенно он будет становиться бледнее, пока не исчезнет совсем. Вот тогда можно будет идти снова, — пояснил мужчина и продемонстрировал свой такой же.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Угу… Ладно. Кстати, а я могу поделиться этими кристалликами с детьми? — спросила я, указав подбородком на пока так и лежавшую на столе горку. На подкорке сознания забрезжила мысль, что, может, хоть таким способом я смогу помочь мелким.

— Не имеет смысла, они все равно не смогут ее впитать. Но другие маги смогут, и найдутся те, кто отвалит за них кругленькую сумму.

— Так это значит, что мы богаты? — хитро прищурилась я, мысленно выстраивая уже иную комбинацию.

— Мы? — удивленно приподнял бровь Раван.

— Все же мы супруги, пусть и фиктивные, — потрясла я рукой с браслетом. — А нам еще таверну реанимировать, готовиться к вечеру, который я анонсировала вчера… Кстати, ты так и не сказал, а на кой черт тебе вообще таверна?

Глава 35

Скривившись, будто разжевал кислый лимон, Раван ушел от ответа в кухню. Я лишь проводила его недоуменным взглядом. Наверное, он прав. Покупка таверны — его личное дело, и не должен он передо мной отчитываться о своих мотивах.

— Мяу, — раздалось с террасы, и я вышла к Талисману.

— Что, зараза?

— Мяу! — возмутился Талисман.

Я же села за стол, кажется тот самый, за которым спал Раван, которого я тогда мысленно окрестила забулдыгой. Подперев щеку, я уставилась на кота, который разлегся на солнышке в позе морской звезды лапами к небу.

Мне было о чем подумать, только вот в голове царил полнейший сумбур.

Появление Равана стало для меня сюрпризом. Как-то не ожидала, что он придет так быстро. Он не только пришел, но и принес поднос с чаем и печеньками.

Плюхнувшись напротив меня, Раван молча разлил чай по чашкам, отхлебнул из своей.

— Мне не нужна таверна, если честно.

— Неожиданно.

— Я учился за рубежом. Где-то за полгода до окончания я узнал, что… мама скончалась от продолжительной болезни.

— Соболезную…

— Уже незадолго до выпуска со мной связался мамин стряпчий. — Он кривовато усмехнулся. — Я незаконнорожденный. Мама больше года отдыхала на источниках, ее муж оставался в столице на службе, и доказать, что я не его сын, ему не составило труда. По нашим законам я, как бастард, не имею права на наследство, и я очень удивился, когда стряпчий сообщил, что кое-что мама все-таки смогла оставить для меня, нашла лазейку. А еще она доверила мне приют, которым занималась. Вот я и приехал разбираться. Мне оно не надо, но бросить дело ее жизни… Да и детей жалко. Куда они пойдут? Я просто налажу дело, поставлю хорошего управляющего.

— Детям с тобой повезло, — улыбнулась я.

Раван в ответ лишь уголком губ дернул.

Почему он рассказал мне про приют, но ни слова про таверну?

— Я сильный маг, даже в академии, куда принимают лучших из лучших, я выделялся. Как ты понимаешь, проблем с инициацией у меня просто не могло быть. Я знал о слабосилках, но лишь в теории…

— А когда столкнулся лицом к лицу…

— Да. Честно говоря, я ни на что не рассчитывал. Я был уверен, что не первый задаю вопрос и что получу такой же отрицательный ответ, как все до меня. Я спросил у Оракула, как помочь детям выжить в инициации. Оракул ответил, что я смогу найти способ, если выкуплю это место и восстановлю таверну. Объяснять, какая связь между таверной и инициацией детей, Оракул отказался. Нет, он ответил, но настолько туманно и иносказательно, что я ничего не понял. Зато инструкцию к действиям понял. Ну и решил… Почему бы не открыть?

— Раз в таверне столуются мертвые, значит, что-то в ней точно есть.

Вот теперь Раван улыбнулся открыто:

— «И вкусят мертвые обман былого вкуса». Это я цитирую Оракула.

— Звучит как бред.

— Ага. Зато теперь смысл очевиден.

— То есть важно обслуживать именно… души?

— Не факт. Оракул очень четко сказал, что таверна должна стать посещаемой, полной жизни. Знаешь, это пока догадка, надо спуститься и проверить. Я подозреваю, что таверна стоит на фундаменте одного из утраченных храмов Темной Ланы. Богини смерти. И это не храмы тишины и скорби, наоборот, чем больше шумного веселья, тем лучше. Жрецы даже платили беднякам, чтобы те приводили детей