Я была уверена в одном: никто не сумеет разделить меня и Люси.

Как обычно накануне его приезда, я мысленно представляла человека самонадеянного, властного, понимающего, что я не люблю его, и оттого презирающего меня — ведь он настолько замечателен, что всякий, отказывающийся признать это, несомненно, является дураком. Когда он приезжал, реальная картина всегда отличалась от придуманной мною, и это приводило меня в легкое замешательство.

Мой отчим приехал во второй половине дня и почти немедленно уединился с бабушкой и дедушкой для разговора.

Потом ко мне в комнату зашла бабушка.

— Бенедикт хочет поговорить с тобой, — сказала она, — Мне кажется, он действительно хочет сделать все наилучшим образом.

— Наилучшим для него, — уточнила я.

— Наилучшим для всех, кого это касается, — поправила она меня. Впрочем, пусть он объяснит все сам.

Я спустилась в малую гостиную. Бенедикт встал л взял меня за руки.

— Как же ты выросла, Ребекка!

Интересно, а чего он ожидал? Что я всю жизнь останусь младенцем?

— Проходи, садись. Я хочу поговорить с тобой.

— Да, мне сообщили об этом. Полагаю, мне следует поздравить вас с предстоящим бракосочетанием.

Нахмурившись, он внимательно посмотрел на меня и ответил:

— Да. В следующем месяце я женюсь.

Он вдруг повернулся ко мне, и впервые в жизни я почувствовала к нему жалость. Его губы слегка задрожали, и он сказал изменившимся голосом:

— Уже почти шесть лет, Ребекка. Я постоянно думаю о ней. Но нельзя жить только прошлым. Ты знаешь, кем она была для меня, и я уверен, она согласилась бы с тем, что я должен поступить именно так. Нам нужно продолжать жить, в том числе и тебе. Я понимаю твои чувства. Мне известно, как складывались ваши отношения. Она часто рассказывала мне об этом. Я присутствовал при твоем рождении. Я мог бы любить тебя как свое родное дитя, если бы ты позволила мне это. Но ты ведь так и не позволила, верно? Ты отвергала меня. Я не упрекаю тебя. Мне это так понятно. По правде говоря, я уверен, что на твоем месте чувствовал бы то же самое. Видишь ли, мы оба с тобой любили ее… безгранично.

Мне трудно было поверить в то, что эти слова произносит Великий Бенедикт. Они глубоко тронули меня, но даже выслушав его, я никак не могла избавиться от предубежденности, внушая себе, что он говорит неискренне. Он действительно любил ее, но по-своему, эгоистично. Любить преданно и от всего сердца он мог только одного человека — Бенедикта Лэнсдона.

Кажется, он пожалел, что впал в сентиментальность.

— Давай подойдем к этому практично, Ребекка, — предложил он. — Если мы будем продолжать в том же духе, это не принесет мне ничего хорошего, как, впрочем, и тебе. Ты уже стала молодой женщиной и не можешь замкнуть себя здесь, в провинции.

— Я вовсе не чувствую себя где-то замкнутой. Я очень счастлива с бабушкой и дедушкой.

— Понимаю. Они прекрасные люди, но тебе пора познакомиться с настоящим миром. Именно этого желала бы для тебя твоя мать. Тебе пора начинать строить свою жизнь, встречаться с людьми своего возраста.

Нужно начать появляться в обществе, к которому ты принадлежишь, где сможешь встретить подходящих людей.

— Подходящих? Значит, все должно быть подходящим?

Он изумленно посмотрел на меня.

— Не понимаю, что в этом плохого? Конечно, все должно быть подходящим, или тебе хочется чего-нибудь неподходящего? Я предлагаю, чтобы после свадьбы, когда мы устроимся, вы с Белиндой приехали в Лондон. Вы будете жить преимущественно в Мэйнорли, это место наиболее… подходящее. — Он взглянул на меня и улыбнулся. — Или, скажем так, это наиболее удовлетворительное место обитания. С собой мы заберем гувернантку и няню. Из Кадора туда перевезут всю обстановку детской.

— Как у вас все просто получается!

— Это и в самом деле просто. Что же касается тебя, то, когда в Лондоне начнется сезон, ты будешь выезжать.

— Мне бы не хотелось этого.

— Тебе это нужно. Это будет…

— Подходящим?

— Необходимым… в твоем положении. Не забывай, что ты — моя приемная дочь. От тебя этого будут ждать. Более того, ты найдешь, что это очень любопытно и даже волнующе.

— Я вовсе не уверена в этом.

— А я уверен. Слишком уж долго ты жила здесь, в уединении.

— Я очень довольна, насколько это возможно в данных обстоятельствах.

— Понимаю. У твоей матери чудесные родители.

— Полагаю, вы можете забрать Белинду, но я не поеду. Я не могу. Тому есть причина.

— Что за причина?

— Люси.

— Ах, эта девчушка в детской. Я думал, что это ребенок няни.

— Это не ребенок няни. Я взялась опекать ее и без нее никуда не поеду. Вряд ли вы меня поймете. Я уверена, что вы сочтете это очень, неподходящим.

— А почему бы не попытаться объяснить?

— Я же говорю вам: я опекаю ее.

— Ты, юная девушка, опекаешь ребенка! Это звучит абсурдно.

— Бабушка с дедушкой понимают меня.

— Надеюсь, ты поможешь мне понять.

Я рассказала ему, что случилось во время праздника. Он слушал меня с удивлением — Белинда, моя дочь, совершила такое!

— Она не понимала, что делает. Тем не менее, мать Люси умерла от ожогов и шока. Она погибла, спасая своего ребенка, за которого я теперь чувствую ответственность. Белинда — моя единоутробная сестра. Я должна была что-то сделать. Я знаю, что мама ждала бы от меня именно этого.

Он кивнул.

— А что с Белиндой? Какова была ее реакция?

— Она, конечно, раскаялась и постаралась сделать так, чтобы Люси почувствовала себя в детской как дома. До этого она проявляла к Люси враждебность, которая, как мне кажется, и заставила ее поджечь платье. Мы знали, что Белинда не осознает опасности огня, но то, что она сотворила ужасную вещь, поняла.

Няня Ли удивительно хорошо понимает ее и справляется с ней, как никто другой. А я поклялась всегда заботиться о Люси, поскольку она потеряла мать из-за одного из членов нашей семьи. Я буду заботиться о ней и не позволю, чтобы хоть что-то помешало этому.

Бенедикт внимательно смотрел на меня. Мне показалось (хотя, быть может, я и ошибалась), что в его глазах мелькнуло что-то, похожее на восхищение.

Наконец он сказал:

— Ты поступила совершенно правильно, но было бы лучше, если бы полную ответственность за этого ребенка взяли на себя твои дедушка и бабушка.

— Но сделала это я. Я захотела этого. И ответственность за нее несу я.

— Однако ты оставляла ее, уезжая в школу.