— Запирается. Но замки уже старые.

— Можно же, наверное, было влезть и в окно?

— Можно было. Но только для этого надо было разбить стекло.

Дьякон сделал шаг в сторону двери, давая понять, что у него есть занятия поважнее.

— Кто же это мог сделать? Вы кого-нибудь подозреваете?

— Мальчишки, кто же еще?

— Мальчишки, которые взламывают замок?..

— Мальчишки взламывают сегодня даже компьютерные пароли.

— У вас есть кто-то определенный на примете?

— Те же мерзавцы, что и подпиливают скамьи для коленопреклонения во время мессы. Чтобы кто-нибудь из стариков сломал себе шею. Но ничего, я до них доберусь! Голову наотрез даю! Всего доброго.

Дьякон пошел к двери.

— Вы знаете легенду о Миланском черте?

Он остановился и обернулся.

— «Когда с рассветом пробьет двенадцать», — напомнила Соня.

Он скептически ухмыльнулся и вошел в церковь. Соня трусцой двинулась дальше. Ноги уже не казались ей такими тяжелыми, и дышать тоже было легче. Разговор с дьяконом вернул ее на почву банальной деревенской действительности Валь-Гриша. Конечно, проделки мальчишек, что же еще?

У лавки «колониальных товаров» она увидела Ладину, которая шла ей навстречу. Соня хотела пробежать мимо, приветливо помахав ей рукой, но та остановилась и ждала, когда Соня поравняется с ней.

— Я хотела вас поблагодарить, — сказала она.

— За что?

— За то, что вы поговорили с вашим коллегой. Он дал мне один адрес в Шторте. И вот сегодня вечером у нас первый сеанс.

— Вы уже сказали об этом фрау Феликс?

Ладина смутилась.

— Еще нет. Я решила не торопиться. Может, нам еще не понравится у нового врача…

Соня с облегчением вздохнула.

— Это правильно.

Из-за поворота выехал джип с молочной цистерной. Водитель сбросил газ и медленно, почти со скоростью пешехода проехал мимо. Соня сделала вид, что не замечает его.

— Вы его знаете? — спросила она, когда он проехал.

— Это Рето Баццель. Он собирает по усадьбам молоко и отвозит его на молочную фабрику. — Сделав паузу, она тихо прибавила: — Держитесь от него подальше.

— Это не так-то просто.

— Знаю. Если он от вас не отстанет, дайте мне знать.

— И что вы сделаете?

— Скажу его отцу.

Магазин «Колониальные товары Бруин» открывался в четверть седьмого. Жители деревни, уезжавшие на работу или по делам с первым автобусом, иногда что-нибудь покупали у фрау Бруин. Сейчас было половина седьмого, и лавка была пуста. Соня вошла и попросила пачку сигарет.

— Не имеет значения какие, верно? — сказала хозяйка и протянула ей пачку сигарет с ментолом. — Вы ведь их все равно не курите.

Соня на секунду задумалась.

— Да. Но если все же закурю, то хотелось бы не с ментолом.

— А какие?

— Все равно. Нет, дайте, пожалуй, «Мальборо». Лайт.

Фрау Бруин повернулась к ней спиной и принялась искать на полке «Мальборо».

— Да, прямо скажем, немного у вас народу в «Гамандере», — заметила она.

На шее у нее было родимое пятно. Такого интенсивного красного цвета, что казалось кровоточащей раной. Если бы она немного отпустила волосы сзади, они бы скрыли пятно. Но ее затылок был выбрит, как у мужчины. Как будто она сознательно решила не лишать людей этого кровавого зрелища.

Она повернулась и положила сигареты на прилавок.

— Хотя, конечно, и погода не подарок.

Опершись обеими руками на прилавок, она всем своим видом намекала, что не прочь поболтать.

В облике этой женщины Соня заметила еще одну странность: верхние ресницы левого глаза у нее были белыми и более густыми, в отличие от нижних черных. Это придавало ее взгляду некоторую асимметричность, как будто она немного косила.

— Для первого сезона это не страшно, — ответила Соня с вежливостью вышколенной служащей. — Я уверена, что в следующем году все наладится.

Фрау Бруин молча кивнула с видом человека, принимающего к сведению слова собеседника, но не разделяющего его мнение.

— А колокол вчера утром вы слышали?

— Да. Двенадцать ударов в пять утра. Проказы мальчишек, говорит дьякон.

— Ммм… Ну-ну.

Фрау Бруин скептически посмотрела на Соню.

— А вы сомневаетесь в этом?

— Нет. Просто мальчишки бывают разные… Маленькие и взрослые, добрые и злые. — Она сделала многозначительную паузу. — В отеле ведь тоже происходят странные вещи, не правда ли?

— Вы думаете, что все эти происшествия связаны друг с другом?

— Кто его знает? К «Гамандеру» здесь не все относятся с симпатией…

— Судя по всему, здесь вообще таких нет.

Фрау Бруин опять промолчала.

Соня положила на прилавок деньги и сунула сигареты в карман.

— Деревня, в которой один-единственный отель, в какой-то мере зависит от этого отеля, как и он зависит от нее. Так что вроде бы им сам Бог велел жить в мире и согласии.

— Да, да, конечно… — согласилась фрау Бруин и, подойдя к двери, вежливо открыла ее перед Соней. — Надо же, а вчера казалось, что лето наконец наступило.

Было уже без двадцати семь, и Соне пришлось поторопиться, чтобы не опоздать на утреннее дежурство.

Бурый ручей на главной улице иссяк, но небо выглядело так, словно оно еще не довершило свою расправу над Валь-Гришем.

Прошло несколько минут, прежде чем за стойкой портье появился Игорь. Свежепричесанный и непомятый. Увидев Соню, он сбросил маску образцового сотрудника, потянулся, беззастенчиво зевнул и нажал на кнопку электромагнитного устройства для открывания входной двери.

Соня бегом поднялась по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки — в качестве компенсации за сокращенный утренний моцион, — тихо отперла дверь и осторожно вошла, чтобы не испугать Паваротти, который, возможно, воспользовался своим правом ежедневного свободного полета.

Но он, похоже, в очередной раз им пренебрег. Его не было ни на одном из его излюбленных мест: ни на карнизе для штор, ни на шкафу, ни на абажуре ночника на прикроватной тумбочке.

— Лентяй несчастный! — сказала Соня и прошла в ванную.

Но в клетке его тоже не оказалось. Как и ни на одном из его привычных мест обитания в ванной.

— Паваротти!

Неужели это все-таки произошло? Неужели он провалился в щель между шкафом и стеной и сломал себе крылья, потому что она так и не удосужилась заткнуть ее газетами? Она достала фонарик и посветила за тумбой-умывальником, за шкафом, за прикроватной тумбочкой, за и под кроватью.