– Раньше нужно было думать! Это все из-за тебя и из-за тех сраных проповедей! Что, просил тебя кто-то, чтобы я стал национальным героем? А?!

Демон даже уселся. Зеленые глаза его горели яростью.

– Да! Ты! Ты сам! Что, не помнишь?! Ты подписал договор, негодяй! Хотел денег и положения в обществе! А я тебе все это дал! Ты жил рядом со мной, как король! Тебе никогда раньше не было так хорошо. Я заботился о тебе, словно ты какой проклятущий Вениамин[9]! Ходил вокруг тебя, как вокруг гнилого яйца. Претензии не по адресу, засранец!

Мигель опустил глаза.

– Прошу прощения, – пробормотал. – Ты прав. Меня понесло. Я просто боюсь. Не знаю, как теперь быть. Это какой-то проклятущий кошмар.

– А то, – прохрипел Форфакс.

Худой, Пепе и Хосе слушали их с раскрытыми ртами.

– Рехнулись, – решил Худой, крутя головой. – Что вы там мелете? Какая такая магия, каррамба! Не время для суеверий.

– Заткнись! – одновременно рявкнули демон и Мигель.

Пепе открыл рот, чтобы что-то добавить, но в эту минуту щелкнул замок двери. Узники замерли. Боялись даже пошевелиться. В полосе света, падающего из коридора, фигура стражника казалась неестественно огромной и страшной.

– Ты, гринго! На выход!

Слова обрушились на больную голову демона, словно лавина. Миг он не понимал, что это означает. Ошеломленный, таращился на солдата.

Мигель и Пепе сразу же отодвинулись в противоположный угол, показывая, что не имеют со шпионом ничего общего.

– Вставай! – стражник шагнул в камеру, которая сразу сделалась очень маленькой, душной и пугающей. – Быстрее, сукин сын. А не то я начну нервничать.

Форфакс так сильно не хотел, чтобы солдат нервничал, что, несмотря на слабость и головокружение, мигом вскочил на ноги. Даже не заметил, когда его вытолкнули в коридор и поволокли в неизвестное, зловещее будущее.

* * *

Путь свой он помнил, словно страшный сон. Его толкали, сажали в машину, везли пустыми широкими улицами. Авто останавливали, они проезжали какие-то посты, всюду полно было солдат, собаки скалили белые слюнявые клыки.

«Это не по-настоящему», – повторял он себе.

Но хотя изо всех сил старался проснуться, пугающий бред не хотел развеиваться, даже в медленно наливающемся рассвете.

* * *

– Можешь выйти, Перес, – сказал диктатор.

Шеф безопасности заколебался, с рукой на дверной ручке.

– Сеньор президент, а это хорошая идея?

Темноволосый мужчина смерил его холодным взглядом.

– Это приказ, Перес. Ты понял? Если я узнаю, что ты оставил возле камер или на прослушке хоть одного человека, будешь осужден за измену. Никто не имеет права знать, о чем я стану разговаривать с этим гринго. Ясно?

– Да, сеньор, – Перес хорошо знал это яростное выражение лица командира.

И был бы сумасшедшим, чтобы сказать хотя бы слово против. Он старательно закрыл дверь, а потом рефлекторно ослабил воротник рубахи. Иногда Эль Президенте удивлял даже его.

Диктатор, устроившись в большом кожаном кресле за столом красного дерева размером с аэродром, глядел на Форфакса с издевательской ухмылкой на губах. При одном виде его гримасы в венах у демона стыла кровь. Все это выглядело нехорошо.

А если честно – дерьмово оно выглядело.

Уже в тот миг, когда дверь в кабинет президента отворилась, Форфакса захлестнула мощная магическая волна. Она исходила от фигуры диктатора, тяжелая и мрачная, словно мощный одеколон. Вот только речь тут не шла о чем-то приземленном, вроде чар. Сила Эль Президенте буквально придавливала бедного демона.

Наверняка такого уровня силу не мог бы вырабатывать простой человек. Да и никто из людей – и поняв это, Форфакс чуть не потерял сознание от страха.

У него снова проблемы. Но на этот раз шансов вывернуться было слишком мало.

Красивое, загорелое лицо диктатора оставалось неподвижным, как статуя. Только по губам скользила вредная улыбочка, мерзкая, словно извивающийся червяк.

– Садись, приятель, – жестом ладони он указал демону на кресло. – Полагаю, ты не гражданин моей прекрасной и динамически развивающейся страны, верно? Хочешь представиться и назвать свою национальность?

Голос его был вежливым – и гладким, словно ледяная поверхность. Но Форфакс чувствовал, что под ним скрыт слой кипящей лавы. Он с трудом сглотнул. Во рту пересохло, в голове осталась лишь огромная ровная пустошь, без следа хотя бы малейшей мысли. Он понятия не имел, что сказать – или как соврать, чтобы сохранить жизнь. Утратил всю свою магию и очарование. Где-то под черепом у него билось лишь: пожалуй, не стоит представляться гражданином США, поскольку президент-коммунист наверняка не любит родину капиталистов и свободного рынка.

Он глядел на скульптурной лепки лицо диктатора. Внезапно оно показалось ему до странного лишенным жизни, словно лицо манекена. Магическая сила била от него, словно жар от термального источника. Пронзительные глаза глядели умно и безжалостно.

«Да что же ты за негодяй?» – лихорадочно пытался угадать Форфакс, но на пустой степи его разума лишь отчаянно выл ветер.

– Я… э-э… гражданин Евросоюза, – выдавил он наконец.

Эль Президенте сплел пальцы.

– Ах, Евросоюза, – повторил он ласково, чуть приподнимая черные брови. – Ну ладно. Кто бы мог подумать. А какой же страны конкретно, уважаемый мой гость?

– Ну, Германии, – бросил наугад демон, который благодаря фокусам с газетой обеспечил себя не только наличностью, но и немалым количеством паспортов.

Немцы казались ему довольно безобидным вариантом – достаточно солидными, но достаточно при том левацкими и не слишком-то любящими Северную Америку. Он знал почти все языки мира, поскольку, как и прочие обитатели Ада, обладал хорошими лингвистическими способностями. Владел языком Гете так, словно родился в Берлине.

– Германия? – повторило снова смуглолицее чудовище и вдруг расхохоталось. – Ты из страны доктора Фауста? Вот это да! А я мог бы поклясться, что в определенном смысле мы с тобой – соседи.

Форфакс побледнел. Подсознательно чувствовал, что что-то здесь не совпадает, что он летит в сторону абсолютной катастрофы, но решил и дальше разыгрывать простачка.

– Это что же, – пробормотал, – вы, стало быть, француз, сеньор президент?

– Стало быть нет, – рявкнул диктатор. – И ты прекрасно знаешь, кто я такой. Кто мы оба такие, гнида ты из адских канав.

Демон затрясся.