На ветер? Она разве не заметила, как я изменилась?

А вот Тарки, к счастью, на моей стороне. Ему «Золотой покой» очень понравился, и с Брайсом они подружились.

– Он тоже считает, что нужно бороться с чрезмерным потреблением электроэнергии, – говорит Тарки, когда мы сидим на следующий день в кухне за завтраком. – Это бич современных городов, но правительству нет до проблемы никакого дела.

Сьюз закатывает глаза, и я улыбаюсь ей уголком губ. У Тарки пунктик насчет экономии электричества – он ходит по Летерби-Холлу и везде выключает свет, а Сьюз потом украдкой включает обратно.

Я победоносно ставлю на стол блюдо.

– А вот и наш полезный голливудский завтрак. Паровой омлет из яичных белков с браунколем.

За столом воцаряется гробовая тишина. Все с ужасом смотрят на блюдо.

Ну да, на омлет не очень похоже. Белая бесформенная масса с вкраплениями побуревшей зелени. Но польза несомненна.

– Паровой омлет? – наконец выдавливает Сьюз.

– Готовила в микроволновке, в запаивающемся пакете. Ни грамма жира. Кому положить?

Молчание затягивается.

– Гхм… Аппетитно выглядит, надо сказать, – решается Таркин. – А копченого лосося нет, случайно?

– Нет, конечно! – оскорбляюсь я. – Здесь не Шотландия, здесь Лос-Анджелес, и все едят паровые омлеты.

Люк наконец отрывается от письма, которое все это время читал.

– Что это? – в ужасе ляпает он, потом видит выражение моего лица и берет себя в руки. – В смысле… Что у нас тут?

– Паровой омлет. – Я без особого воодушевления тыкаю белую массу вилкой.

Они правы, выглядит отвратительно. А сколько времени я потратила, чтобы отделить белки от желтков и нашинковать браунколь… Рецепт вычитала в книге под названием «Энергетический бранч», думала всех поразить. Про грибной белковый коктейль, который дожидается в блендере, я даже заикнуться не решаюсь.

– Бекс, а где оставшиеся желтки? – осеняет вдруг Сьюз.

– В миске.

– Так давай сделаем из них обычный омлет.

Не дожидаясь ответа, Сьюз разогревает сковороду, растапливает масло и поджаривает самый восхитительный на свете солнечно-желтый омлет с хрустящей корочкой и полосками прихваченного из холодильника бекона.

– Вот.

Все разом накидываются на омлет, едва Сьюз успевает поставить блюдо на стол. М-м, вкуснотища, язык проглотишь!

– Омлеты из желтков надо ввести в ресторанное меню, – блаженно мурлычет Сьюз с набитым ртом. – И почему все так помешались на белках? Они же безвкусные.

– Они полезные.

– Ерунда, – со знанием дела заявляет Сьюз. – Мы желтками ягнят кормим, растут здоровехонькие.

Люк наливает всем кофе, Сьюз намазывает тост апельсиновым джемом – настроение за столом заметно повышается.

– Мне тут прислали приглашение… – Люк обводит нас взглядом. – Кто хочет на благотворительный вечер в «Беверли-Хилтон»?

– Я! – Мы со Сьюз одновременно подскакиваем на стульях.

– В честь… – Он отыскивает глазами нужную строчку. – Жертв дискриминации. Какое-то новое направление в благотворительности.

– Я об этом читала! – ликует Сьюз. – Там будет Сальма Хайек. Нас там правда ждут?

– Сейдж приглашает всех, включая гостей дома, за свой стол, – с улыбкой отвечает Люк. – Так что да, ждут.

– Тарки, ты слышал? – Сьюз, перегнувшись через стол, размахивает тостом. – Нас пригласили на настоящий голливудский прием!

– Прием… – У Таркина такой вид, словно его записали к зубному. – Чудесно.

– Будет весело, – уверяет Сьюз. – Может, Сальма Хайек придет.

– А, – неуверенно кивает Таркин. – Превосходно.

– Ну Сальма Хайек! Ты же знаешь, кто это? – поддевает Сьюз.

– Конечно, – затравленно моргает Таркин. – Это… актер. Очень талантливый.

– Талантливая! Это женщина, – вздыхает Сьюз. – Нужно будет тебя натаскать перед выходом. Вот, почитай пока. – Она передает ему «Ю-Эс уикли», и тут в кухню вбегают Минни и Уилфрид.

Минни повезло с гостями несказанно. По-моему, она еще никогда в жизни так не веселилась. Нахлобучив на голову сразу две бейсболки и зажав в руке обувной рожок вместо хлыстика, она погоняет Уилфрида, как пони.

– Н-но, лошадка! – кричит она, натягивая «поводья» из сцепленных вместе шести ремней Люка. Следом за ней на Эрнесте въезжает Клементина.

– Давай прыгать, Минни! – визжит она. – Давай прыгать по диванам!

– Нет! – одергивает их Сьюз. – Хватит носиться, садитесь завтракать. Кто хочет тост?

О белковом омлете она деликатно умалчивает. Наверное, мы все сделаем вид, что его просто не было.

Пока дети рассаживаются, Минни тянется к моему телефону.

– Можно телефон! – тут же выпаливает она, перехватив мой взгляд. – Мо-о-о-жно! Мо-о-ожно! – Минни баюкает трубку около уха, словно новорожденного младенца, на которого покушается Ирод.

Пластиковых игрушечных телефонов я покупала ей штуки три, но ее такими вещами не обманешь. Способности распознавать подделку у нее просто восхитительные. В итоге я все равно даю ей иногда подержать свой настоящий – хоть и боюсь, как бы он не искупался в кружке с молоком.

– Ладно, – сдаюсь я. – Только на минутку.

– Алло! – тут же расплывается в улыбке Минни. – Алло, О-о-ола!

Ора? Ора – дочка длинноногой стервы?

– Не звони Оре, солнышко, – мягко отговариваю я. – Позвони еще кому-нибудь. Пейдж позвони, она хорошая девочка.

– Я звоню Оле, – упрямится Минни. – Люблю Олу.

– Не любишь ты Ору! – не удержавшись, рявкаю я.

– Что еще за Ора? – любопытствует Сьюз.

– Дочка Алисии. Как будто других детей в садике нет! Обязательно надо дружить с этой!

– Ну брось, Бекс! – урезонивает Сьюз. – Это же глупо. Зачем устраивать тут «Ромео и Джульетту»?

Минни смотрит на меня, на Сьюз, снова на меня. Потом, сморщившись, вопит во все горло: «Люблю О-о-олу!»

Люк все это время что-то увлеченно печатает в «Блэкберри». У него почти мистическая способность отключаться от окружающей действительности, заполненной воплями Минни. Но тут и он поднял голову.

– Кто такая Ора?

Поверить не могу. Мы теперь до конца завтрака будем обсуждать дочку длинноногой стервы?

– Никто. Минни, иди сюда, помоги мне намазать тост.

– Тост! – Глаза Минни загораются от восторга, и я умиленно чмокаю ее в макушку.

Намазывать тосты она любит больше всего на свете – главное, вовремя ее остановить, чтобы вслед за сливочным маслом не пошло сразу и арахисовое, и апельсиновый джем, и шоколадная паста. (Люк в таких случаях всегда говорит: «Мамина копия». Не понимаю, о чем он.)