Ближе к двум часам ночи Ник поняла, что еще чуть-чуть — и она упадет с ног и заснет где-нибудь в ближайшем углу. Сил совсем не осталось — сказывалось нервное напряжение. А восполнять запас сил с помощью горячительных напитков совсем не хотелось. Дежурный бокал шампанского, с которым она проходила весь вечер, был, скорее, атрибутом праздника, не более.

А вот Кайл, в отличие от нее, выпивал со всеми желающими. По наблюдениям Ник, эта доза спиртного уже должна была свалить и слона, но Кайл пока держался на ногах, хотя и не совсем уверенно. Периодически отлавливал Ник в толпе, обнимал ее за плечи и громогласно объявлял всем и каждому, что это — его штурман, самый лучший на свете штурман.

Терпение Ник лопнуло, когда солист приглашенной группы, тоже изрядно навеселе, окончательно запутавшись, сказал Кайлу, что у него очень красивая девушка, имея в виду Николь. В ответ Кайл расхохотался, в очередной раз притиснув ее к себе за плечи.

— Нейл, она не моя девушка! Она мой штурман!

— Теперь это так называют?

— Чудак ты, — качает головой Кайл. — Это гораздо круче! Девушек у меня много, а штурман — один!

А затем они вдруг решили, что должны спеть для Ник. Нейл откуда-то все ж добыл гитару, Кайл ему подпевал. У него оказался очень приятный голос, который не портило даже то, что Кайл безбожно фальшивил и забывал через одно слова.

Все это было бы очень мило, если бы не одно «но». Она устала, слишком устала, чтобы по достоинству оценить такое внимание к себе. И больше всего в этом вечере ее раздражало одно: когда произносили тост — «За лучшего штурмана в истории ралли!». И когда Кайл вопил: «Люди, знайте: у меня супер-штурман!». Признание собственного профессионализма вдруг стало давить тяжелым камнем, висящим на шее.

А в голове крутился вопрос: «Что лучше: быть единственным супер-штурманом Кайла Падрона или одной из его девушек?».

Ник морщится. Быть «одной из» — это определенно не для нее. Но быть только супер-штурманом… Оказывается, это не так уж здорово, как она считала раньше.

Она незаметно покидает развеселый особняк. В гостиницу, спать. А потом, после того, как выспится и отдохнет, она упакует свои немногочисленные вещи и улетит в Буэнос-Айрес, к дяде Эту. Он уже звонил, поздравил ее с победой. Скучает, ждет. Единственный, кто по ней скучает. Кто ее ждет.

«Штурман — фигура малозаметная, его имя почти нигде не появляется, он, как правило, меньше „тусуется“ среди гонщиков, меньше „высовывается“, но поверьте мне, что классный штурман намного дефицитнее классного водителя»

Статья «Штурман» с сайта eulex.ru.

Барроу-ин-Фарнесс.

— Падрон, я уже забывать начал, как ты выглядишь!

— Привет, Макс, — Кайл широко улыбается, пожимая Мак-Коски руку. — Неужели скучал?

— Не то чтобы… Но переживал за твою печень.

— Ох, и не говори, — Кайл устало плюхается в кресло, безуспешно пытается замаскировать богатырский зевок. — Надо было со всеми отметить! Ты же понимаешь…

— Кофе? — издевательски-вежливо интересуется сэр Макс.

— Можно, — кивает Кайл. — Я к тебе прямо с самолета. А если в этой дыре, которую ты именуешь своим офисом, еще помимо кофе найдется пара свежих круассанов… или пончиков… я буду определенно счастлив.

— Пончики ему… — хмыкает Мак-Коски, снимая трубку и отдавая распоряжения. — Я смотрю, ты пошел в разнос. Как же диета? А если наберешь лишние килограммы? Джул с тебя шкуру спустит.

— Как наберу, так и сброшу. Дел-то, — Кайл пожимает плечами.

— Ну смотри… Если ты в отца, то тебе расслабляться нельзя. Последний раз, когда я видел сеньора Падрони, он был похож на шар. Здоровенный такой шар.

— Я телосложением в мать, — парирует Кайл. Дверь открывается. — О! Пончики!

Мак-Коски улыбается, глядя на то, с какой нежностью Кайл смотрит на поднос с кофе и выпечкой.

— Макс, а где наш кубок, кстати? Хоть разглядеть его, а то не видел толком…

— У тебя за спиной.

Кайл оборачивается. В стенной нише, подсвеченный голубым светом, красуется чемпионский кубок. ЕГО кубок. Улыбается довольно. Кофе, пончики и чемпионский кубок… Жизнь удалась!

— Места на стене много, — комментирует он увиденное, возвращаясь к кофе. — На несколько кубков хватит.

— Вон как ты заговорил…

— А ты об этом не думаешь? — Кайл совершенно по-детски облизывает пальцы и берет в руки чашку. — Сезон кончился, да здравствует новый сезон! Я думаю, в следующем году мы с Ник просто не дадим никому ни единого шанса. Уверен в этом!

Глядя на то, как Кайл уничтожает пончики и кофе, сэр Макс размышляет. Как ему сказать?

Некоторое время назад.

— Ник, твое решение мне абсолютно непонятно.

— Простите, сэр Макс. Я не могу вам ничего добавить к сказанному. Но решения не изменю.

— Николь! Ты единственная женщина, ставшая раллийным чемпионом. Ты самая успешная леди за всю историю автоспорта! И заметь, это не мои слова, так тебя короновала пресса. Это просто…

— Сэр Макс, прошу вас, не нужно…

— Нет уж, позволь, я закончу! Ники, девочка моя, — голос Мак-Коски смягчается, — нельзя так. У тебя же талант. Таких штурманов, как ты, история ралли знает единицы. Ты же профессионал! И потом — тебе это нравится, это твое, я же вижу! И с Кайлом у вас отношения прекрасные. В чем дело?

— Неважно. Я приняла решение и не изменю его. Мне, правда, очень жаль, сэр Макс. Но я ухожу из «Мак-Коски».

В этот момент она ему поразительно напоминает Этьена. Тот тоже иногда бывал невозможно упрямым.

— А где, Ник, кстати? — Кайл наконец-то расправился с едой, сидит, довольный как кот, слизавший хозяйскую сметану.

— В Буэнос-Айресе.

— Дядя Эт соскучился по своей племяннице?

— Не без этого, — задумчиво отвечает сэр Макс.

— Ну, еще пару недель ему дам. А потом мне Ник нужна будет. Есть планы относительно…

— Кайл! Послушай!

— Весь внимание, — Падрон сыт, а посему — доволен и благодушен.

Мак-Коски вздыхает. Как сказать, какими словами? Да как ни крути, все равно — смысл один.

— Ник не будет выступать с нами в следующем сезоне, Кайл.

— Как это?! — непонимающе и, как следствие, неверяще.

— Вот так. Я заключил контракт с Мишо.

— К черту Мишо! Что с Ник?!

— Она ушла из команды.

— Что значит — ушла?! — Кайл был бы не Кайл, если бы усидел на месте. Вскочил, с грохотом роняя стул. У Макса стойкое ощущение «дежа вю», но он старается демонстрировать невозмутимость и отвечает сухо и сдержанно: