В Лаутербруннене пересели на канатную дорогу, и пока Вукович звонила в отель договориться о ночлеге, Мара смотрела вниз на деревушку, зажатую между склонами и похожую на россыпь пряничных домиков. Здесь, на невероятной высоте, девочке казалось, что она не дышит, а пьет живительный воздух большими глотками.

– Как же ты похожа на своего отца! – хорватка убрала телефон и покачала головой. – Он всегда так: чем выше, тем счастливее.

Мара и сама не заметила, что все это время с улыбкой прижималась к стеклу.

– Неужели вам не нравится?

– Красиво, конечно, – сдержанно отозвалась Вукович. – Но я предпочитаю стоять на земле своими ногами.

– Вы, наверное, сто раз уже все это видели.

– Нет. В Совете я была лишь однажды, а ездить сюда просто так… Горы – не мой отдых.

– Я думала, вы все время на связи с Советом…

– Они принимают только по крайне важным делам. Большой поток посетителей привлек бы ненужное внимание… Именно поэтому я считаю, что Смеартон в чем-то замешан.

Кабинку дернуло, и хорватка крепче вцепилась в сумочку. Мара улыбнулась: хоть в чем-то она обошла мисс Безупречность.

– А у нас будет время погулять? – поинтересовалась девочка, когда они вылезли в Грютшальпе и ожидали отправления в Мюррен в маленьком загончике на два поезда, напоминающие старые трамваи.

– Зачем? Ты все увидишь в окно.

– Ну пожалуйста!

– Я не взяла с собой обувь для хайкинга.

– Для чего? – Мара наморщила лоб.

– Для пешего туризма.

– Но у вас же есть кроссовки!

– Они беговые. Нет, Мара, это не обсуждается.

– Но мисс Вукович! Можно мне хотя бы перевоплотиться?

– И где я потом буду тебя искать?

– Когда я еще попаду в Швейцарию? – девочка прибегла к коронному приему Нанду: жалобно сложила брови домиком.

– Посмотрим… – буркнула Вукович, но уже по выражению ее лица стало понятно: трансформации быть.

Симпатичный вагон повез их по удивительно живописной, но слишком короткой дороге в Мюррен. Склоны вокруг были покрыты мохнатыми изумрудными елями. Ровными, симметричными, верхушка к верхушке. Точь-в-точь такими, как печатают в детских книжках. С одной стороны показались снежные шапки гор, с другой – устланные травяным бархатом холмы, а на них – деревянные домики с двускатными крышами.

Мара всегда считала горнолыжные курорты Швейцарии страшно пафосным местом. Рассчитывала увидеть там элитные отели со стеклянными стенами и джакузи и богатеев в модной одежде. Но ничего подобного: сплошь деревянные избушки с небольшими окошками, и только резных ставень не хватало, чтобы почувствовать себя в старинной сказке.

Гостиница, в которой Вукович сняла номер, оказалась простецким двухэтажным домиком на несколько комнат. Им досталась узкая, скромно обставленная комнатка с двумя кроватями в мансарде. Вот здесь, в кресле у окна под самой крышой, наблюдая, как простираются на долгие километры величественные склоны Альп, Мара мечтала бы скоротать старость. Однако, взглянув на цены, поняла, что тогда ей пришлось бы стать неприлично богатой старушкой.

Хорватка повредничала еще немного, но потом все же отпустила подопечную полетать. Мара нетерпеливо перевоплотилась и выпорхнула из окна навстречу солнцу и манящей зелени. Вернуться заставила себя с трудом, лишь когда небо над вершинами гор зарделось от приближения ночи.

– Это потрясающе! – выпалила она, едва обретя способность говорить. – Вы бы видели! Там все… Внизу… И зайцы… И деревья… Запах… Господи, ну почему нельзя было сделать пансион тут?!

– Вопрос не ко мне, – хмуро ответила Вукович. – Ты слишком долго летала. Еще рано принимать облик орла больше, чем на два часа.

– Ерунда! – отмахнулась Мара. – А ветер? И потоки… Ууууф, несут тебя… А на той стороне даже видела мышь. С высоты! Слышала ее! Такой воздух…

– Приди в себя. Ты даже говорить нормально не можешь! Сознание тотема слишком сильно…

– Все под контролем. Сейчас буду в норме… Нет, вы бы видели…

Только через пятнадцать минут, приняв душ и перекусив, Мара ощутила, что туман восторгов отступил. Возможно, ее и правда занесло… Сколько ее не было? Три? Да нет, почти четыре часа. Еще ни разу она не была так долго в облике тотема. Увлеклась. Ничего, впредь будет осторожнее. Отец не раз рассказывал ей, что сознание животного может взять верх даже над опытным перевертышем. Профессор Мартин Айвана уже проводил подобный эксперимент. Сутками находился в теле игуаны. И это стоило ему рассудка, пусть он и совершил прорыв, преобразив свой тотем в дракона, которого кто-то считал давно вымершим, а кто-то и вовсе глупой фантазией. Вопрос оставался лишь в том, стоила ли огнедышащая ящерица безумия? И пожизненного заключения в секретной лечебнице Верховного Совета? Для Мары ответ был очевидным: нет. Ей и задаром не хотелось превращаться в какого-нибудь птеродактиля, если потом она не смогла бы вспомнить собственное имя.

На свежем воздухе отлично спалось, и на следующее утро девочка вскочила из кровати бодрая и готовая разнести в пух и прах весь Совет солнцерожденных. И с удивлением обнаружила, что Вукович сидит за столом полностью собранная и с мрачным видом глушит кофе из большой кружки.

– Вы в порядке? – насторожилась Мара.

– Все прекрасно. Одевайся, нам пора выходить.

Больше ничего из нее вытянуть не удалось. Они шли в гнетущем молчании около получаса до одинокого фуникулера. Ни домов вокруг, ни людей. Только будка, сплошь увешанная запрещающими знаками, и черная кабинка фуникулера.

– Ваши документы? – сурово спросил по-французски мужчина в будке.

Вукович протянула ему паспорта, тот сверился со списками и удовлетворенно кивнул.

– Приготовьтесь к инъекции.

– Что?! – воскликнула Мара. – Вы ничего об этом не говорили!

– Все нормально, – хорватка повернулась к человеку на посту спиной и чуть приспустила брюки на пояснице. – Это гормон беременных. Стандартная процедура: его вкалывают всем посетителям.

Мара припомнила: Брин что-то рассказывала об этом в прошлом году. Поскольку во время беременности перевертыши утрачивают способность к трансформации, чтобы не навредить ребенку, этот гормон стали использовать как средство остановить превращения. Правда, Брин не упоминала такие случаи, и Мара считала, что гормон колят только преступникам и особо опасным сумасшедшим. Совету определенно было, что скрывать, раз они пичкали лекарством всех гостей.

Укол вышел довольно болезненным. Мало того, их еще заставили дожидаться полчаса, пока вещество проникнет в кровь и подействует, и лишь потом выдали пластиковые карты на лентах, – именно такой пропуск Нанду и нашел в кабинете Смеартона, – и запустили в кабинку фуникулера.

С названием Дворец Солнца Совет явно погорячился. Главное здание Линдхольма было солиднее этой вросшей в скалу лачуги. И ради этого все меры предосторожности? И откуда же столько гонора у Уортингтона и Тхакура? Велика честь – работать в Верховном Совете. Чины и звания на пустом месте, и тележка тщеславия в придачу. Наверное, им удается сохранить в людях трепет от одного слова «Совет» только потому, что сюда никого не пускают. Надо будет обязательно сказать Джо, чтобы не мучился с этой спецпрограммой. Оно того не стоит.