Под воздействием мескалина сознаниеотключается не полностью, даже когда уже вовсю разойдешься, остаешься всостоянии следить за ходом событий. Немного позже коричневый автомобиль вновьпоявился перед нами. На этот раз в нем сидели уже трое негров. И опять онипомахали нам руками, прежде чем уехать.

Через пять минут, а может даже через час (мыпотеряли всякое чувство времени), автомобиль вернулся, на этот раз всопровождении туристского автобуса, битком набитого неграми, которые, выпучивглаза, уставились на резвящихся голых людей. Автобус приостановился, а затемуехал. Но трое негров оставили свою машину возле пальм и направились к нам.Пока они приближались, у меня вдруг появилось дикое желание увидеть, как онизанимаются онанизмом. Я никогда не имела дела с неграми, но от многих слышала,что они очень хорошо оснащены. Недвусмысленным жестом я дала понять, чего я отних жду. Один из них достал свой пенис и начал его ласкать. Двое других вскорепоследовали его примеру.

В этот момент неподалеку от нас показаласьгруппа школьников с ранцами за плечами. Негры осторожно отступили в укрытие, амы опять принялись за свои забавы. Дети аж отпрянули, глядя на нас широкооткрытыми глазами.

Негры, укрывшиеся под пальмами, принялисьбомбардировать нас кокосовыми орехами, и мы начали понимать, что наступиловремя исчезнуть. К сожалению, мы настолько разошлись, что уже не могликонтролировать события.

– Ксавьера, – сказал один из парней, –оденься.

Тогда я схватила трусики от купальника инацепила их на шею, думая таким образом закрыться от взглядов детей и негров.

Мы попытались собрать свои вещи, но нашипальцы не слушались. Мы ничего не могли удержать: расчески, кошельки, губнаяпомада и крем для загара валились из наших рук. Мы бросили их на песке ипобежали к «фольксвагену».

Никто из нас не был в состоянии вести машину,но все-таки Рики сел за руль, и мы зигзагами, уклоняясь от деревьев, вернулисьв Сан-Хуан. Остановились мы в саду отеля «Сан-Хуан».

Был час аперитива, и когда мы вышли из машины,вся элегантно одетая публика повернулась к нам с видом благородногонегодования: мол, посмотрите на этих животных! Я глянула в зеркало заднего видамашины и увидела свои красные, как у кролика, глаза. Я помчалась к берегу,прыгнула в лодку Дэвида и отчалила.

К девяти часам вечера действие мескалина почтиполностью прекратилось, но у нас не осталось времени, чтобы переодеться. И яотправилась работать в чем была: в пляжном платье, в трусиках от купальника, сволосами, стянутыми в «конский хвост» и по-прежнему слегка одуревшая. Я хихикалабез остановки.

У меня был вид скорее придурковатой девчушки,чем проститутки. Удивительно, но именно это свело с ума нескольких пожилыхмужчин, заплативших целое состояние, чтобы провести какое-то время со мной. Япровела чудеснейший вечер.

Приближался праздник Пасхи. Мое пребывание наПуэрто-Рико затянулось уже на три месяца, и я начала скучать. К тому же ребятавернулись домой, а Дэвид, находясь в затруднительном положении, существовал замой счет. Иногда я давала ему десять-двадцать долларов и даже позволяла жить вмоей комнате. К тому времени я наполовину переехала в прекрасную квартиру ижила с профессиональным игроком по имени Норрис. Он не был в полном смыслеслова клиентом, хоть не платил мне, но обеспечивал всем, в чем я нуждалась:одеждой и питанием.

После отъезда ребят у меня с Дэвидом сложилисьчисто платонические отношения. За два дня до Пасхи он заявил мне, чтособирается уехать на неделю в Майами проворачивать сделку с наркотиками,сулившую принести ему приличный барыш. Он уезжал из Сан-Хуана в шесть вечера.

Я намеревалась вернуться с пляжа пораньше,попрощаться с Дэвидом и, может быть, проводить его. Но, вернувшись к четыремчасам в пансионат, сразу почувствовала неладное. В моей комнате было тихо, нокогда я туда вошла, с ужасом увидела, что по ней будто прошел ураган.

Ящики стола и шкафы были выпотрошены, вещивалялись на полу, чемоданы открыты, дно их – вспорото. Деньги исчезли!

Я бросилась к шкафу и перерыла карманы всехмоих платьев. Пусто! В паспорте и записных книжках – тоже ничего.

Тот, кто это сделал, не дошел до крайности:оставил мне мелочь, которой хватило бы для телефонного звонка.

Мне необходимо было срочно найти Дэвида. Онуезжал через два часа, но если бы удалось его перехватить, он смог бы мнепомочь, так как был знаком со всеми ворами Пуэрто-Рико.

Я добежала до пляжа, где его подружка-хиппи БиДжи предлагала «травку» каждому встречному.

– Ты видела Дэвида? – спросила я.

– Да, час назад, – ответила она. – Он уехал ваэропорт.

– В аэропорт! – воскликнула я. – Ты уверена?Он улетает только через два часа!

– А он сказал мне совершенно иное, – ответилаБи Джи. – Он очень торопился и просил меня посторожить его пальто и сумку, покаходил в отель звонить. Ты знаешь, мне показалось, что он слишком много вниманияуделял этому пальто, даже попросил меня, чтобы никто к нему не прикасался. Былопохоже, что подкладка и карманы набиты бумагой.

Я сразу же все поняла. Мой друг Дэвид,которого я, можно сказать, содержала эти последние недели, обворовал меня.Никакого чувства благодарности!

Я бросилась к дороге, остановила патрульнуюполицейскую машину, объяснила, что со мной произошло, и убедила полицейскихдоставить меня в аэропорт Сан-Хуан, чтобы попытаться перехватить Дэвида. Язнала, что у него украденный билет на имя Л. Либермана и что его самолетвылетает через час.

В аэропорту я сразу же направилась к стойкерегистрации пассажиров.

– Господин Либерман не регистрировался нашестичасовой рейс, – сказал служащий. – Он сел на только что взлетевшийсамолет.

Остановить его не было никакой возможности.Мне оставалось только сказать: «Прощайте, мои две тысячи долларов!». Я былавынуждена отнестись ко всему происшедшему философски. Так же быстро потеряла яэти деньги, как и заработала. По крайней мере, у меня хоть остался обратныйбилет в Нью-Йорк.

В течение двух месяцев после моего возвращенияс Пуэрто-Рико я работала в одиночку. Но очень скоро заметила, что так нахорошую жизнь не заработаешь.

За ночь с четырех клиентов «свободные»охотницы зарабатывают в среднем двести долларов. Их доход зависит отпостоянной, но ограниченной клиентуры, вкусы которой легко удовлетворить.