Волна раздражения моментально смыла всю нежность, которую Бриони только что испытывала к своему наставнику.

— Почему ты все время твердишь о том, что я женщина? — запальчиво спросила она. — По-твоему, женщина не способна стать таким же хорошим бойцом, как мужчина?

— Порой женщины не уступают мужчинам ни в ловкости, ни в храбрости, — примирительно произнес старый воин. — Но не забывайте, дитя мое, что мужчины больше и сильнее. Вам доводилось слышать про такого зверя, как лев? Это огромная кошка, обитающая в пустынях неподалеку от моей страны.

— Однажды я видела живого льва.

— Значит, вы имеете представление о его размерах и силе. Львица-самка — превосходная охотница, способная выследить и умертвить любую добычу. В несколько прыжков она догоняет газель, одним ударом лапы убивает шакала, рассчитывающего урвать кусок мяса на ее пиршестве. И все же львица склоняет голову перед львом.

— Но я вовсе не хочу быть ни львом, ни львицей, — усмехнулась Бриони. — У меня другая цель: прогнать прожорливых и наглых шакалов.

Лицо Шасо просветлело, на губах расцвела неожиданно мягкая улыбка.

— Вот я и хочу научить вас сражаться с шакалами, — проронил он. — Идемте в дом, Бриони. Завтра вам снова предстоит тяжелый день.

— Разве я не увижу тебя за ужином?

— В этом доме не принято, чтобы мужчины и женщины разделяли вечернюю трапезу. Таков туанский обычай, — пояснил Шасо, повернулся и, едва заметно прихрамывая, зашагал через двор.

Племянник дан-Мозана ожидал принцессу в коридоре, прислонившись к стене. Завидев девушку, он двинулся ей навстречу, всем своим видом показывая, что оказался здесь случайно и до Бриони ему нет никакого дела Бриони эта встреча ничуть не обрадовала. Больше всего ей хотелось забраться в горячую ванну, смыть грязь и пот, расслабить ноющие мускулы.

— На вас моя одежда, — буркнул Талибо.

— Да, и я весьма признательна вам за то, что вы согласились мне ее одолжить.

— Но зачем вам мужской наряд?

— Сегодня лорд Шасо обучал меня приемам владения кинжалом, а сражаться гораздо удобнее в мужской одежде.

Недоверчивое выражение, мелькнувшее на лине Талибо, заставило Бриони нахмуриться. Как смел этот невежа так смотреть на нее, Бриони Эддон, принцессу всех королевств Пределов? Вряд ли он намного старше ее. Спору нет, он недурен собой, признала Бриони: глаза такие огромные, темные, и усики над верхней губой очень его украшают. Тем не менее он обычный мальчишка, еще не научившийся скрывать свои чувства под непроницаемой маской. Быть может, именно так выглядел в молодости Давет дан-Фаар, посланник Лудиса Дракавы, пронеслось в голове у Бриони. Наверное, его взгляд был исполнен такой же юношеской гордости. Но есть ли у этого темнокожего мальчишки хоть какие-то основания задирать нос, сердито подумала Бриони. Какие подвиги он совершил? Живет себе в холе и неге, в окружении женщин, глядящих на него с благоговением просто потому, что он мужчина.

— Мне надо идти, — холодно изрекла Бриони. — Еще раз благодарю вас за одежду.

Принцесса выпрямила спину, гордо подняла голову и двинулась в сторону женской половины дома. Ей казалось, она спиной ощущает взгляд темных глаз юноши, так и не решившегося сказать ей что-нибудь на прощание.

Когда Онейна получила приказ служить своей сестре Мади Суразем, она воспылала гневом и возопила, что найдет способ отомстить Сверосу, повелителю Сумерек. После того как три брата вышли из благословенной утробы Суразем, Онейна похитила толику божественного семени. Скрывшись, она оплодотворила семенем Свероса свое лоно и произвела на свет троих детей, коих взрастила в ненависти к отцу и ко всем его деяниям.

«Начало начал» из Книги Тригона

Всякий раз, когда Пиннимону Вэшу приходилось смотреть в блеклые, непроницаемые глаза повелителя, он с трудом верил, что автарк Сулепис тоже принадлежит к человеческому роду.

— Все твои повеления будут исполнены, бесценный, — склонив голову, заверил Вэш.

Он надеялся, что на этом аудиенция будет закончена и автарк соизволит его отпустить. Если ему приходилось находиться рядом с молодым правителем слишком долго, у него начинались приступы тошноты.

— Все будет сделано в точности так, как ты изволил приказать.

— Не теряй времени, старик. Она попыталась сбежать от меня. — Взгляд автарка был устремлен в пустоту, словно он видел нечто недоступное взорам простых смертных. — Кроме того, боги… богам не терпится родиться вновь.

Последние слова повелителя привели Вэша в полное недоумение. Он переминался с ноги на ногу, не зная, что сказать. Ожидает ли автарк ответа, или Вэшу позволено удалиться и приступить к выполнению возложенной на него задачи? Верховный министр великого государства Ксис, опытный придворный, привыкший отражать нападки недругов, Вэш обладал большей властью, чем любой из королей; но то была призрачная власть. Несмотря на свой высокий пост и почтенный возраст, Вэш трепетал перед автарком, как малое дитя. Однако он понимал, что лучше быть бесправным министром, беспрекословно выполняющим прихоти своего повелителя, чем бывшим министром. Кости бывших министров грудой высились на крыше дворца-сада, служившей им гробницей, где их беспрепятственно растаскивали грифы.

— Да, да, боги, разумеется, — забормотал Вэш, стараясь не выдать своего замешательства. — Боги должны родиться, иначе…

— Так пусть это произойдет сейчас, — прервал его лепет автарк. — В противном случае небеса разразятся слезами.

И Сулепис зашелся хриплым смехом, прозвучавшим до крайности неуместно.

Пиннимон Вэш зашагал прочь из ванной комнаты. Он так торопился, что едва не запутался в подоле своего роскошного шелкового одеяния, но все-таки взглянул на евнухов, бреющих длинные, смазанные маслом ноги автарка, и понадеялся, что они нечаянно пощекотали повелителя. Иначе очень тревожно думать, что могущественный правитель, который распоряжается жизнью и смертью целого континента, хохочет без причины, как безумец.

«Он не совсем человек, — сказал себе Вэш. — Но хотя бы отчасти он человек».

Даже если Парнад, отец автарка, и в самом деле был сошедшим на землю богом, мать его, вне всякого сомнения, являлась земной женщиной. Она появилась в обители Уединения в качестве подарка от заморского короля. Смерть Парнада, бесспорная и несомненная, поставила под сомнение его божественную сущность, однако его сын был почти полностью лишен свойств, присущих смертным. Взгляд блестящих глаз юного автарка был столь же непроницаем, как взгляд геральдического сокола на фамильном гербе. Никому и никогда не удалось заметить в его взгляде даже малейшего проблеска чувства, никому и никогда не удалось постичь, что творится у автарка в душе — если таковая имелась. В голове молодого правителя постоянно рождались самые неожиданные, подчас совершенно безумные идеи. К числу подобных идей относился и его последний каприз, который предстояло исполнить Вэшу.