— Не вопрос.

Мы вышли из дома, и я решительным шагом направился к сортиру-душу.

— Ну-ка, едрить твою мать, иди сюда! — громким басом прорычал я и сам удивился. У меня даже голос изменился.

Кривач увидел меня и тут же съежился до размеров шестилетного мальчика, при этом у него осталось взрослое лицо. Ну и сон. Хотя чего это я. Дичь и есть дичь. Сны слишком нестабильные, а этот так вообще.

— Ты что это тут делаешь, скотобаза эдакая? — я подошел к пацану и схватил его за ухо.

— А-а-а! — заверещал тот.

— За бабами поглядываешь, поганец? У самого стручок еще не вырос, а все туда же!

— Да отпусти его, бать. Мужиком растет! — улыбнулся брат Андрей.

— И то верно, — я отпустил мальчишку и тот принялся растирать по роже сопли и слезы.

— Я больше не буду, — начал обещать он.

— Ты лучше другое запомни, — я присел рядом с ним, — сынок, не лезь ты к магу Андрею. Помнишь такого?

— Угу.

— Он дядька хоть и добрый, но может быть и суровым. Он сказал тебе, что вовремя бабло вернет?

— Угу.

— Значит вернет, и не присылай больше своих людей, иначе мы их покалечим. Понял, сынок?

— Да, пап, понял.

— Но может быть и еще хуже, — продолжил я, — твоя тетка будет приходить к тебе каждую ночь и насиловать!

— Не-е-ет! — от ужаса у мальчика побелело лицо, а в глазах появился дикий страх.

— Да-а-а! — дверь сортира распахнулась с таким шумом, будто там рванула динамитная шашка, и перед нами появилась жирная голая бабища.

— А вот и Светочка, — улыбнулся я.

— Иди ко мне мой сладенький пирожочек! — жируха стремительно бросилась к Кривачу. Мальчик в ужасе попытался смыться, но я схватил его за грудки и кинул прямо в объятия плотского кошмара. Света повалила свою жертву на землю, и бедный мальчик буквально исчез под ее телом. Да что говорить, я бы там тоже испарился.

— Ну давай, люби меня! Ты же меня хочешь! — стонала похотливая жируха, и даже мне стало не по себе.

— Не-е-ет! — заверещал голос Кривача, и мир вокруг нас замер, а затем медленно начал растворяться.

— Слабак, — Светочка поднялась с земли, и мы увидели, что самого Кривача уже и след простыл. Выбило от ярких эмоций.

— Ксения? — уточнил я.

— Ну а кто еще? Тоже хочешь оказаться зажатым между этими дынями? — женщина взяла себя за гигантские отвисшие грудие и потрясла ими.

— Спасибо, очень польщен, но давай в другой раз, — усмехнулся я, — сон разрушается?

— Да, — Андрей принял свой истинный облик, — чему нас учит эта прогулка в чужой сон?

— Не стоит дрочить на толстых баб? — предположил я.

— Нет.

— Не стоит связываться с магами сновидений?

— Уже ближе, но все равно нет.

— Тогда сдаюсь.

— Эта прогулка учит нас тому, что в любом, даже обычном сне могут быть лазутчики — сущности, принимающие вид наших друзей и родственников. И именно они могут закладывать в нас идеи и мысли, сомнения и действия.

— Ну ептыть, — вырвалось у меня, — теперь мне стоит постоянно следить за этим, да?

— Пока нет. Ты не известен сновидческой публике, но когда станешь знаменитым, то придется постоянно быть осознанным, — Андрей тяжело вздохнул, — давайте просыпаться. Этот сон скоро совсем распадется.

****

— Ну как ты? — спросил я у Полины.

— Голова болит. Прямо вот во лбу будто засело что-то. Выпила таблетки, но никакого результата. Все так же.

— Пуля. Та ведьма попала тебе прямо в лоб.

— Да я помню, — девушка взялась руками за голову, — я рада, что все получилось. Жалко, что я не успела помочь вам.

— Бедная, — я взял девушку за руку. Ей сейчас была нужна поддержка.

— Да нормально все. Андрей знает на что идет. Он специально влезает в такие вот разборки.

— Но зачем?

— А ты еще не понял? — Полина раздраженно посмотрела на меня.

— Храм Айши, — я почесал подбородок, — верно?

— Вот именно. Все на нем помешались. Андрей, Ксения, Тимур, Хирург. Он, кстати, скоро приедет. Может быть, даже сегодня. Очень специфический персонаж. Тебе он понравится.

— Почему ты так думаешь?

— Он еще тот матершинник и балагур. Вы быстро сойдетесь, несмотря на то, что у вас в разница в возрасте почти в три раза.

— Такой молодой? — пошутил я.

— Брось, — Полина улыбнулась и налила себе чаю, — наоборот. Хотя их, магов, фиг поймешь. Вроде бы мужику лет шестьдесят, а ведет себя как ребенок. Они всегда стремятся к такому вот состоянию.

— Угу, понимаю, — кивнул я, — маг должен обладать детским восприятием. Так у нас в Магистрате говорили, только вот я не понимал как это происходит.

— А никак не происходит, Саш, — Полина налила молока в свой чай, — люди не взрослеют. Вот в чем дело. Это только нам, детям, кажется, что наши родители умные и крутые. А потом опа, и нам самим уже тридцать лет, и ты понимаешь, что нифига не были они крутыми. Они такие же как и мы — дети. Просто у них были другие условия. Они иначе смотрели на мир. Одно только у всех остается неизменным.

— Что?

— Счастье для собственных детей.

— Но у меня нет детей, и у тебя, думаю, тоже, — возразил я, — нам не понять.

— Тоже верно. Ладно, давай вернемся к работе.

Все, офисное чаепитие закончилось. Сегодня в конторе был только мы с Полиной, да Тимур, который в основном сидел и пялился в мониторы видеонаблюдения. В основном, он следил за улицей и коридорами. Охранник. Я же занимался тем, что сидел рядом с Полиной и внимательно слушал офигительные сны пенсионерок и каких-то поехавших кукухой персонажей. У бабулек все было в принципе похоже — им снилась их молодость, первая любовь, умершие мужья, дети, внуки. В общем все то, что тяготило их сморщенные от старости умы. У некоторых уже были настоящие кошмары — гречка подорожала, вдруг пенсию заморозят и не дадут, вдруг пенсионный возраст повысят и беднягам снова придется идти работать. Такие вот страхи у пожилых. Ну и смерть. Да, сны на эту тему тоже начинают чаще сниться. То какие-то призраки являются, то сама костлявая приползает. Ну это и понятно.

К обеду я уже заметил, что устал слушать монотонный бубнеж. Осталось только удивляются терпению Полины, которая внимательно записывала весь этот бред и задавала уточняющие вопросы. В основном они касались всяких мелочей. Вам приснился брат? А какого цвета у него была рубашка? На машине приехал? А на нашей или иномарке? А вот тот призрак в вашем сне он был белым или желтоватым? Ярким или тусклым? А каким тоном он вам говорил? Добрым, ласковым или злым, жестким?