— А с чего вы взяли, что это Йонас Бок? — спросил Бенке, даже не успев еще выйти из машины. Он осмотрелся в поисках своих темных очков.

— С того, что я с ним знакома. — Пия прошла вниз через луг к дому. — Кроме того, есть его фотографии с сайта его подружки.

— Похоже, пьянка вчера была крутая. — Бенке посмотрел вверх, на тело мальчишки, которое как раз снимал под всевозможными углами полицейский фотограф. — Немудрено, что он предпочел повеситься, чем в одиночку убирать все вокруг.

Пия тут же пожалела, что вызвала его, но было поздно. И двух минут не прошло, а шуточки Бенке уже действовали ей на нервы. Врач со «Скорой» начал осматривать тело.

— Смерть наступила в результате повешения, — сообщил он Пии. — Полное трупное окоченение, обширные трупные пятна и кровоподтеки на стопах, кончиках пальцев и на голенях.

— Суицид, — заметил Бенке, сунул руки в карманы и повернулся к полицейским. — Можете его снимать.

— Подождите-ка! — попросила Пия, рискуя нарваться на недовольство коллег и всех присутствующих.

Она подошла поближе к мертвецу и присмотрелась к застывшему лицу совсем молодого парнишки. Голова склонилась вперед, лицо посинело, вокруг жужжали жирные зеленые мухи. Левый ботинок валялся в метре от тела на верхней ступеньке маленькой лестницы, что вела на веранду, около двери лежал перевернутый ящик из-под пива. А был ли Йонас после ссоры с подругой настолько расстроен, что решил уйти из жизни в вечер своего девятнадцатого дня рождения, или же за этим скрывается что-то другое?

— Вы закончили осмотр тела, доктор Кирххоф? — саркастически произнес Бенке. — Могут ли профессиональные медики продолжить работу?

Пия ощутила почти непреодолимое желание заехать ему по коленкам, а лучше бы и на полметра выше, но сдержалась.

— Да, пожалуйста, — сказала она и отошла.

Двое сотрудников полиции вынули тело из петли и положили его по указанию врача на относительно расчищенный участок подстриженной травы рядом с домом. За последние шестнадцать лет Пия перевидала много мертвых тел на анатомическом столе франкфуртского отделения судмедэкспертизы и уяснила, что следует принимать во внимание мельчайшие намеки и самые незначительные детали, которые могут рассказать больше, чем кажется на первый взгляд. Она и сама не знала почему, но сомневалась в версии самоубийства, хотя все вроде бы отлично ее подтверждало.

— А откуда кровь у него на губах? — спросила она врача. — Он мог прокусить себе язык?

— Нет, не думаю. — Врач задумчиво покачал головой. — Из-за трупного окоченения я не смог разжать челюсти, но у него что-то во рту.

Он указал на покраснение на левой половине мертвого лица.

— Посмотрите сюда. Это может быть следом крепкого удара. Из-за того, что вскоре наступила смерть, и из-за подвешенного состояния кровь опустилась в нижние конечности, синяк так и не образовался.

— Так можно и убийство реконструировать, — проворчал Бенке и взглянул на часы.

— На футболке также следы крови, — не дал сбить себя с толку врач. — Вероятно, они принадлежат другому человеку, поскольку я не нашел на теле никаких повреждений, из которых могла бы вытечь кровь.

Пия задумчиво кивнула. Один из полицейских, обыскивавших участок, позвал к себе. Пия и Бенке прошли через луг. Земля пересохла на солнце и стала твердой как камень, пожелтевшая трава была пострижена так коротко, что невозможно различить ни следы ног, ни следы колес.

— Вот! — Полицейский указал на землю. — Мобильный телефон.

Пия наклонилась и взяла телефон рукой в перчатке. Это была серебристая «Моторола», любимая модель молодежи. Задняя крышка корпуса отсутствовала, как и аккумулятор с сим-картой. Телефон выглядел так, будто пролежал здесь совсем недолго. Пия попросила коллег поискать остальные части телефона и в задумчивости осмотрелась. Рядом с полицейской машиной остановилось несколько прохожих, они с любопытством глазели на происходящее. Пия позвонила Боденштайну и сообщила ему об обнаруженном трупе.

— Мы не вполне уверены, что это самоубийство. — Она включила коллег в круг сомневающихся. — Кое-что не совпадает.

Бенке закатил глаза и вновь направился вниз к домику.

— Слушайте свою интуицию, — посоветовал Боденштайн. — Я вам нужен?

— Я должна сообщить родителям Йонаса о смерти их сына, — упавшим голосом сказала Пия. — Мне и одной это непросто сделать, но еще меньше хотелось бы это делать вместе с Бенке.

— Заезжайте за мной, — ответил Боденштайн. — Я дома.

Пия захлопнула телефон и вернулась к дому.

— Что вы думаете, доктор? — обратилась она к врачу.

— Выглядит как суицид, — ответил тот. — Но я не уверен.

— Тогда я позвоню прокурору, — сказала Пия. — Я бы хотела, чтобы произвели вскрытие. Как вы полагаете, господин Бенке?

— Кто я такой, чтобы оспаривать ваше мнение? — ответил Бенке с напускной покорностью. — Вы с вашим годами наработанным опытом в области судебной медицины наверняка оценили все правильно.

Пия посмотрела на него. Вот теперь уже действительно с нее довольно.

— Какие у вас основания? — поинтересовалась она.

— Основания для чего? — удивился Бенке.

— Для такого отношения ко мне. Я вас чем-нибудь обидела, причинила боль или рассердила? У меня ни с кем не возникает проблем, только с вами.

— Я не знаю, о чем вы говорите. — Бенке нацепил на нос темные очки.

— Мы в одной команде, — ответила Пия. — Мы должны сотрудничать, а не противодействовать друг другу. Мне важно, чтобы мы хорошо понимали друг друга.

— Да ну? — возразил он и, не добавив ни слова, направился к своей машине.

Пия почувствовала, что закипает. Она выставила себя полной идиоткой.

— Надменный говнюк, — сказала она достаточно громко, чтобы он услышал. Ей очень хотелось, чтобы он остановился и что-нибудь ответил, но он не отреагировал.

Иоханнисвальд стал престижным районом Кенигштайна на переломе веков. Все больше домовладельцев первого поколения продавали свои коттеджи и особняки, построенные в шестидесятых и семидесятых годах, преуспевающим молодым юристам или инвесторам франкфуртского Сити. Новые жители стремились отстроить все заново или полностью переделать купленное. По дороге к Роткельхенвег Пии и Боденштайну попалось три стройки, а асфальт был весь в ямах и рытвинах. Однако не стоило забывать, что за высокими стенами и живыми изгородями жили люди, которым не приходилось беспокоиться о цене на бензин марки «супер-плюс». Почти все припаркованные вдоль улицы автомобили имели под капотом двигатель не меньше двухсот лошадиных сил. Но вилла Карстена Бока затмевала остальные особняки Иоханнисвальда. Пия въехала на своем стареньком «Ниссане» в кованые, широко распахнутые ворота. Справа и слева от подъездной дорожки, шедшей через сад, скорее напоминающий парк, стояло множество припаркованных машин.