— А вот это сексуальное безобразие, что было на тебе сегодня вечером? — Егор осматривает комнату в поисках моего платья.

— Ну нет… — я отмахиваюсь, — Оно слишком открытое для театра.

— Ты, видимо, очень давно не была в театре, — неверяще качает головой Егор, — Или просто ты не хочешь идти?

— Хочу… — опускаются мои глаза.

— Тогда говори настоящую причину.

— Понимаешь… Если ты познакомишь меня с мамой, тогда мне придётся познакомить тебя со своими родителями. А они как бы… к свадьбе моей готовятся… — заканчиваю тихо, — Мы им ничего ещё не сказали.

— Так… Ясно… — Егор вздыхает, — Давай ты перестанешь беспокоится о чувствах окружающих. В том числе и моих. Я уже понял, что ты привыкла всегда считаться с кучей вводных, но раз уж ты тут, — он подтягивает меня ближе к себе, — Раз уж ты тут. Будь собой, — он нежно целует меня в нос и приподнимает мое лицо за подбородок, — И скажи чего хочешь.

— Хорошо… — не смея разорвать наш зрительный контакт, я киваю.

— Ты хочешь в театр?

— Хочу…

— А познакомиться с моей мамой?

— Скорее — да.

— А меня ты хочешь? — голос Егора становится вязким и хриплым. Мужские ладони скользят вниз по моей шее, плечам, груди. Когда пальцы слегка забираются под воротник халата и задевают соски, воздух в моих лёгких застревает, и вместо внятного ответа из моего рта вырывается стон.

— Да… — сдаваясь, выдыхаю ответ прямо Егору в губы.

— А ты знаешь? — он медленно стягивает с моих плеч халат и нагло пожирает глазами, открывающуюся грудь, — Что если девочку трахать, когда на ее ногах надеты носочки…. Она ярче кончает, — Егор развязывает пояс халата. Я остаюсь перед ним в одних трусиках и с горящими щеками.

—

Меня оглушает его возбуждающим «т-ра-хать». Это так пошло, аааа! Я чувствую, как кружится голова, и сладенько сжимаются интимные мышцы.

— Пойдём в спальню, детка, — он врезается в мои губы коротким влажным поцелуем и подхватывает за талию, заставляя встать на ноги. А дальше — не успеваю даже сообразить, как это происходит, но я оказываюсь перекинутой через плечо.

— Эй! — возбуждённо смеюсь и луплю Егора ладонями по спине, — Отпусти меня!

— Даже не подумаю… — я слышу его довольное рычание, и мою попу обжигает ощутимым ударом, — А ну не дергайся.

— Ай! — взвизгиваю от неожиданности и захлебываюсь возмущением, — Мне вообще-то больно!

На самом деле я вру. После шлепка кожа приятно саднит, а ощущение принадлежности Егору, как к своему мужчине, становится острее. И что-то мне подсказывает, что этот засранец это знает.

Морозов сваливает меня на кровать. Я резво пытаюсь выкрутиться и отползти, но тут же оказываюсь жестко схваченной за бёдра и поставленной в «догги». Мои трусики, скользят по ногам вниз, щекоча нежную кожу.

— Какая непослушная девочка, — голос Егора звучит с той самой хрипотцой, которой девочки готовы продать душу. Наглые мужские руки с силой сжимают, мнут, поглаживают и разводят в стороны мои ягодицы.

Сгорая от возбуждения и стыда, я падаю лицом на кровать, заглушая рвущиеся из горла стоны.

— О… мммм, — теряю последние способности к связным мыслям и речи, потому что мужчина неожиданно целует меня ТАМ! Нежно трахает языком и просто вылизывает, пощипывая губами за клитор. Боже! Боже! Стараюсь не кричать от безумных ощущений. Я точно ещё в реальности? Так хорошо бывает?

— Даш? — он прикусывает кожу на попе, — Ты жива, детка? Скажи хоть что-нибудь…

— Это ты мне скажи, — я невменяемо всхлипываю и чувствую, как теку и сокращаюсь между бедер.

— Я забыл, что у тебя первый, — довольно посмеивается мужчина и возвращает свой язык на мои самые чувствительные местечки.

— Извращенец… Ах! Мммм… — из меня вырываются хриплые вскрики. Сознание разбивается, и в моей реальности сейчас есть только эти пошлые ласки, — Я больше не могу, Егор, — мое тело сводит предоргазменным спазмом, — Пожалуйста… Возьми меня!

Губы Егора скользят по моему позвоночнику вверх. Отвлеченная хаотичными поцелуями, я неожиданно оказываюсь перевёрнутой на спину. Наши безумные глаза встречаются. Я чувствую, что дрожу всем телом от нетерпения.

— Мне нравится, когда ты такая горячая, — Морозов распинает меня на кровати и придавливает сверху, — Когда ты забываешь, как правильно… — его губы втыкаются а кромку моего уха и обжигают дыханием, — И становишься собой. Моей плохой девочкой.

Он вдавливается членом туда, где ещё недавно были его губы. Одним резким толчком входит до упора и тормозит.

— Не останавливайся… — я разочарованно хнычу и сама начинаю приподнимать бёдра ему навстречу.

— Обхвати меня ножками… — хрипит, и я с удовлетворением понимаю, что он тоже уже на грани.

Егор сминает мои губы в поцелуе, и дальше мы срываемся в настоящее безумие. Губы, зубы, языки, укусы, его жесткие подачи и мои несдержанные стоны…

— Открой глаза, Даша, — дрожащим голосом приказывает Егор.

Я усилием воли распахиваю веки и не вижу больше ничего, кроме двух блестящих голубых омутов перед собой.

— Я хочу, чтобы ты понимала, кто с тобой, — добавляет с неприкрытой ревностью и мощными, глубокими толчками сносит меня в сумасшедший оргазм. Мои ногти раздирают его спину. Я ощущаю подушечками пальцев бегущие по мужскому позвоночнику вибрации, и Егор со стоном пульсирует во мне, заполняя до краев.

— Я люблю тебя, Дашка, — шепчет мне прямо в губы и целует. Нежно, едва касаясь. А я будто получаю второй оргазм, только в душе.

Мужчина спускает мои ноги на кровать и перекатывается на спину, утягивая меня к себе на грудь.

Я лежу тихой, счастливой мышкой и боюсь пошевелиться пока, Егор перебирает мои волосы.

Как-то же нужно ему ответить. Я люблю мужчину, который зачётно занимается со мной любовью вторые сутки? Мужчину, ради которого отменила свадьбу? Нет? Тогда я сошла с ума. А если — да? То — тоже…

— Егор… — говорю тихо.

— Ммм?

— Я, кажется тоже…

Егор.

Сижу в машине возле следственного и курю в открытое окно, изредка поглядывая на дверь здания. Как там звали этого адвоката? Тимур, кажется… Время — девять пятьдесят. Звонить ему ещё рано. Получилось приехать с запасом.

Пальцы выбивают дробь по рулю, пульс рубит явно больше сотни, ещё и кожу тянет в районе раны на голове. Даша говорит, что так и должно быть, когда заживает. При девушке у меня как-то получается сдерживаться и отключаться от своей реальности. А без нее… Делаю тягу и щелчком выбрасываю окурок в окно. Это — уже четвёртая сигарета за час.