– Я в этом не сомневаюсь, – с легкой усмешкой ответил верховный главнокомандующий, – Отправляйтесь на Южный фронт и принимайте армию.

– Разрешите выполнять? – поднялся генерал.

– Подождите, товарищ Музыченко. Куда вы все время торопитесь? – усмешка Вождя стала чуть шире, – у нас с товарищем Берией еще есть к вам вопросы.

Музыченко опустился на место, гадая, о чем пойдет речь.

– Товарищ Берия показал мне отчет о ваших действиях во время выхода из окружения. Очень интересный документ, товарищ Музыченко, особенно в той части, где ваша колонна прорывалась от села Емиловка на юго-восток к позициям Южного фронта.

Музыченко внимательно слушал, не задавая вопросов, и Сталин продолжил:

– Весьма впечатляющий прорыв, учитывая те силы врага, которые были против вас задействованы. Я просмотрел список командиров, о которых вы лично, как командующий армией, пишите, что они проявили себя с лучшей стороны. В этом списке есть комдив, начальник особого отдела армии, еще несколько высших командиров и… младший лейтенант Нагулин, командовавший взводом ПВО. Какую же роль сыграл этот молодой человек, если вы поставили его в один ряд с командным составом своего штаба?

Музыченко удивился, но виду не подал. Нагулин, конечно, боец выдающийся, но чтобы Верховный заинтересовался младшим лейтенантом, такого генерал никак не ожидал. Тем не менее, генерал хорошо помнил свое обещание не забыть Нагулина и его людей, и счел, что лучшего момента для его выполнения ему не представится.

– Если коротко, товарищ Сталин, то его взвод двигался в головном дозоре, и это именно он вывел нашу колонну к своим, сумев обойти все заслоны, выставленные немцами. В бою под Емиловкой взвод Нагулина отбил атаку восьми самолетов противника, не позволив им уничтожить колонну, а в самом конце пути он сам и часть его людей без всякого приказа остались прикрывать наш отход, вступив в бой с моторизованным батальоном врага. Фактически, именно ему все мы обязаны тем, что прорыв удался.

– Я видел фотографии того, что осталось от преследовавшего вас моторизованного батальона, – уже без всякой усмешки кивнул Сталин, – Их печатали в «Правде». Впрочем, сейчас это неважно. Вы нам очень помогли, товарищ Музыченко. Можете приступать к исполнению обязанностей командующего шестой армией.

– Есть, – поднялся генерал.

Когда дверь за Музыченко закрылась, Сталин повернулся к наркому внутренних дел.

– Что думаешь, Лаврентий?

– Так не бывает, – покачал головой Берия. – Я допускаю, что отдельный боец или младший командир в особых и очень редких обстоятельствах может существенно повлиять на исход сражения дивизий или даже армий, но чтобы это повторялось из раза в раз…

– Он нужен нам здесь, в Москве, причем как можно скорее, – Сталин остановился и посмотрел в глаза Берии, – Если хотя бы половине, да даже четверти того, что умеет этот младший лейтенант, можно обучить других бойцов и командиров, это должно быть сделано в кратчайшие сроки.

– Если он жив, мои люди его найдут, – кивнул Берия, – вот только никакой уверенности в этом нет. Из слов Нагулина в конце последнего сеанса связи не вполне ясно, удалось ли им вырваться из кольца оцепления. Больше группа в эфир не выходила, и где они сейчас…

– Займись этим, Лаврентий. Я уверен, что Нагулин жив, и он может быть нам очень полезен, но думаю, тебе не нужно объяснять, что если обстоятельства сложатся неблагоприятно, попасть живым в руки немцев он не должен.

– Естественно, товарищ Сталин. Я за этим прослежу.

* * *

Ночь подходила к концу, но я надеялся, что мы все-таки оторвались от преследования, вернее вышли из зоны, внутри которой немцы сохраняли повышенную бдительность. Целенаправленно за нами никто не шел. Видимо, противник решил, что мы попали в расставленную им ловушку и наши тела сейчас лежат на дне Днепра или уносятся на юг его течением.

Пора было искать место для дневки. Крупных лесных массивов я вокруг не видел, но зато имелись в изобилии небольшие рощи, больше похожие на лесополосы, разделявшие возделанные поля.

В своем тылу немцы концентрировались в основном в населенных пунктах. Конечно, важные перекрестки дорог, мосты и прочую инфраструктуру, критичную для снабжения наступающих войск, они тоже охраняли довольно плотно, но ежедневно обшаривать всю подконтрольную местность им, само собой, в голову не приходило.

Щеглов решил остановиться в небольшой поросшей лесом низине, по которой неспешно тек небольшой ручей. Наличие воды и отдаленность этого места от основных дорог вселяло в капитана надежду, что днем сюда никто из немцев не сунется. Мне этот выбор тоже показался разумным – остальные варианты были ничем не лучше.

Предстоящий день мы вполне могли пересидеть в нашем убежище, никуда из него не высовываясь, но дальше перед нами неизбежно должны были встать два вопроса – оружие и продукты. Есть уже сейчас хотелось весьма ощутимо. Пока отсутствие еды не приводило к критическому упадку сил, но совершать ночные марши в таком режиме было весьма затруднительно.

Как выяснилось, вопрос этот беспокоил не только меня, и как только рассвело, Игнатов с Никифоровым отправились обследовать наш невеликий перелесок. Вернулись они с десятком грибов, но что с ними делать, оставалось неясным – развести огонь нам все равно было нечем, а есть грибы сырыми никто рисковать не стал.

День следовало использовать для отдыха. Никифорова капитан назначил первым охранять наш лагерь, а мы с Щегловым и Игнатовым завалились спать. Место нам досталось сырое. После почти недели дождей лес напитался влагой, особенно в низине, и найти нормальное место для сна оказалось непросто. Тем не менее, уснул я быстро, но через три часа столь же быстро проснулся. Разбудил меня, как уже не раз бывало, тревожный сигнал, поданный вычислителем. На этот раз непосредственной опасности не было. Сработало заранее запрограммированное оповещение на случай появления настырного немецкого майора в радиусе двадцати километров от меня. Автомобиль майора следовал в составе небольшой колонны, сейчас, впрочем, остановившейся. Причина остановки стала мне ясна достаточно быстро. Один из немецких грузовиков оказался машиной спецсвязи. В его кузове размещалась радиостанция, способная поддерживать радиотелефонную связь с Берлином, и сейчас, похоже, майор собирался побеседовать с высоким начальством.

По всему выходило, что это не погоня, а случайное совпадение. Хотя почему случайное? Мы уходили на юго-запад, и если майор счел свои дела на берегу Днепра законченными, он тоже мог отправиться в тыл, тем более что километрах в десяти к западу от нашей рощи немцы развернули полевой аэродром, на который он, вероятно, и направлялся.

К моменту моего пробуждения Никифорова на посту уже сменил Щеглов, и это было хорошо – капитана не пришлось будить.

– Не спится, Нагулин? – усмехнулся командир, обернувшись на мои шаги.

– Выспался уже. В такой обстановке я долго спать не могу.