— Я ездил в Сидней — разбираться с опекунским советом.

— И как? — Беспокойство за него пересилило накопившуюся обиду. Значит, Берт в самом деле был занят! А она, признаться, думала, что он приказал Хейзл нарочно отвечать, что его нет дома, а сам в это время сидел в кабинете и мстительно смеялся! — Ты их убедил?

Берт кивнул, не скрывая торжества.

— Я встретился с бабушкой Долорес. И имел с ней долгий разговор.

— И что же сказала бабушка? Она смирилась с твоим существованием? Или…

— Мы с миссис Долорес отлично поговорили. На самом деле ее просто волнует благополучие Хейзл, ведь это ее единственная внучка. Мне удалось убедить миссис Гонсалес — это ее фамилия, — что сестре будет со мной хорошо. Я постарался доказать ей, что наши интересы совпадают, так как мы оба желаем Хейзл счастья.

— Потрясающе! Она выслушала тебя и не выгнала за порог?

— Более того, даже позволила свозить себя в ресторан и угостить обедом, — улыбнулся Берт. — Мой путь к сердцу старушки лежал, так сказать, через желудок. И еще у нас обнаружилось общее пристрастие — лошади. Выяснилось, что у ее отца была хорошая конюшня. Я показал ей фотографии моих коней и пригласил как-нибудь заехать на них посмотреть.

Да уж, этот мужчина мог очаровать воистину кого угодно! Ничего удивительного, что Касси тоже подпала под действие его обаяния.

— Хорошо, что бабушка на твоей стороне, — заметила она. — Только вот тот случай в воскресенье… Он не повредил оформлению опекунства?

— Мог повредить. — Берт серьезно кивнул. — Но, к счастью, в опекунском совете работают взрослые современные люди. Я объяснил им ситуацию и приложил все старания, доказывая, что подобное впредь не повторится.

Касси похолодела. Вот, значит, каковы намерения Берта в отношении нее…

— Так что мы с Хейзл, похоже, открываем в нашей жизни чистую страницу, — продолжал Берт тем временем. — Я буду заниматься лошадьми: конюшня и уроки приносят достаточно денег, чтобы прокормить меня и сестру. И я смогу уделять ей больше времени. Тем более что она растет, вскоре у нее появится личная жизнь. Ей будет нужен совет брата… И может быть, защита.

— А как насчет тебя?

— Что — насчет меня?

— Насчет твоей личной жизни. Ты решил вырвать эту страницу из твоей жизни?

Берт смотрел на нее молча, в глазах его застыло странное выражение. Сейчас они казались не синими, а почти черными.

— Нет, — наконец медленно произнес он, опираясь плечом о стену. — Я не собираюсь ничего вырывать. А ты?

— Я тоже. — Касси гордо выпрямилась. Она не имела права проявлять свои эмоции, как бы ей ни хотелось заплакать. С этим надлежало подождать до дому, там она останется одна и даст волю чувствам. А на глазах у Берта нужно держать марку. — Я на самом деле зашла попрощаться. Вивиан обещала рассмотреть мое заявление об уходе.

— Твое…что?

— Заявление об уходе. Не одному тебе пришла эта замечательная мысль. Я увольняюсь из университета Эрлбери. Сначала поеду в Сидней, а потом попрошу отца подыскать мне небольшой колледж где-нибудь на окраине. Так что у тебя нет причин уходить с кафедры. Мне все равно, где работать над диссертацией. А у тебя вся жизнь — в этом городе. Так что ты не должен — терять место.

Берт нахмурился.

— Что за ерунда. Университет — это твоя территория. Я отлично проживу и без него!

Он стоял так близко, что Касси могла протянуть руку и прикоснуться к нему. Ей этого безумно хотелось — просто провести рукой по широкой мужской груди, почувствовать, как бьется его сердце…

— Кроме того, как я не могу остаться, зная, что ты уехала из-за меня? И вообще для меня лучше пока повременить с преподаванием в университете. Дело в том, что мне… будет слишком больно ходить по его коридорам и вспоминать, как мы раньше шли по ним вдвоем.

— О… — Вот и все, что могла выдавить из себя Касси. Как плачевно окончилась моя попытка поступить благородно, подумала она. Глаза ее затуманились, но молодая женщина все еще удержалась от слез.

Берт по-своему понял ее вздох и горько усмехнулся.

— Да, конечно, тебе трудно это понять. Ну и не пытайся. Просто оставайся где ты есть, а я больше не буду встречаться тебе на пути… и мешать работать.

— Берт, ты не понял, — чуть слышно произнесла Касси.

Ей было так плохо, что подкашивались ноги, и она прислонилась к стене. Не видеть Берта, лишиться его общества — эта мысль была настолько ужасна, что у Касси закружилась голова.

— Чего же я не понял на этот раз?

— Работа тут ни при чем. — Она закрыла глаза. — Я хотела уехать не из-за работы… Из-за тебя. Потому что ты гораздо важнее.

Повисшее между ними молчание казалось бесконечным и разрывало сердце. Наконец Берт заговорил, и голос его звучал глухо:

— Посмотри на меня, Касси.

Молодая женщина медленно открыла глаза и встретилась с ним взглядом. Лошадь в соседнем деннике переступила ногами, тяжело, совсем по-человечески вздохнула.

— Ты действительно имела в виду то, что сказала?

— Да.

Он судорожно перевел дыхание. Кажется, голова у него кружилась не менее, чем у Касси.

— Но ведь ты всегда ценила карьеру больше всего. Диссертация, публикации, лекции — только об этом я и слышал от тебя все четыре года.

— Предпочтения меняются. — Касси нашла в себе силы слабо улыбнуться. Я, честное слово, думала, что работа для меня важнее всего… Но в воскресенье поняла, что это не так.

— В воскресенье?

— Да, после того как ты ушел. Мне было так больно тогда… По сравнению с этим любая неудача с диссертацией казалась мелочью. Тогда-то я и поняла, что есть вещи важнее работы.

Берт покачал головой.

— Солнышко, ты не понимаешь, что говоришь.

— Прекрасно понимаю.

Внезапно Касси почувствовала прилив сил. Головокружение прекратилось, будущее представилось ясным, кристально-прозрачным. Она владела ситуацией, и ключ был у нее в руках. Молодая женщина улыбнулась сквозь слезы и шагнула к Берту.

— Я не маленькая девочка, Берт. И не ледышка. Я женщина и прекрасно понимаю, что со мной происходит. Я влюбилась в тебя, и, хотя мне больно, любовь стоит этой боли.

Берт ошеломленно поднял руку, словно желая прикоснуться к ней, — но тут же опустил обратно.

— Проклятье, Касси! Я даже не могу дотронуться до тебя! Ты такая чистая, а я только что возился с Парадом и весь насквозь пропитался его запахом. Как ты можешь любить парня, пропахшего конским потом?

Касси смотрела на него долгим взглядом. Она хотела запомнить возлюбленного таким, каким он был сейчас: растерянным, пропахшим лошадьми, с опилками во взъерошенных волосах… Самым красивым и желанным мужчиной на свете.