− Это всё стремянка. Ступенька, − бормочу сбивчиво, сглатывая и пытаясь прийти в себя. Вот это я испугалась. Так ведь и шею можно сломать. – Зачем ты держишь в кладовке такую ненадёжную вещь?

Вместо ответа, Азим пару минут изучает эту самую вещь, мрачно поджимая губы. А я сама не замечаю, как снова невольно начинаю любоваться его волевым и мужественным лицом.

− Ты права, мой просчёт. Извини, Ники. Не проверил. Я этой стремянкой редко пользуюсь, гораздо чаще её использует данна Чиара. Это женщина из местных, которая убирается тут, иногда готовит, когда мне некогда, и вместе с мужем следит за домом в моё отсутствие. Она придёт завтра утром, тогда я и спрошу у неё, почему не сказала, что стремянка пришла в негодность и нуждается в починке.

− Может, эта данна Чиара сама этого не заметила? – смягчаюсь я.

− Может, − роняет его высочество. Его лицо опять становится хмурым. – Что не отменяет тот факт, что из-за этого недосмотра могло случиться несчастье. А если бы я не успел?

То, как он смотрит на меня теперь, как сжимает в своих руках, словно безумно боится потерять, неотвратимо пробивает ещё одну брешь в моих бастионах. Неужели я так для него важна? Так нужна?

Наверное. Вон даже не побоялся похитить меня, настроив против себя моих родных. Папа ведь точно может голову ему оторвать. Если раньше даже замуж меня не собирался отдавать раньше чем лет через десять. И Тай тоже сейчас землю роет, выясняя, куда Азим меня увёз.

− Но ты же успел, − улыбаюсь я робко. Боги, сама себя не узнаю.

− А ты всё-таки добыла себе пропитание, − усмехается Азим, выразительно смотря на мою руку. – И судя по тому, как ты прижимаешь к сердцу свою добычу, делиться ею ты явно не намерена.

Ой. Я уже и забыла, что в руке держу кольцо колбасы. Неловко вышло.

− Тебя долго не было, − произношу, чтобы преодолеть снова накрывающее меня смущение. Как общаться Азимом-врагом, я хорошо знаю, а как вести себя с Азимом, чьи ухаживания я вроде как принимаю, пока не разобралась.

− Да, мне пришлось немного задержаться, − чувствую я на себе его внимательный взгляд. – Зато я купил всё, что ты просила и даже ещё кое-что. Пойдём, посмотришь.

И он, не дожидаясь моего ответа, разворачивается и идёт к выходу из кладовки.

− Извини за бардак, который я тут учинила. Это случайно получилось. Я… хотела попробовать приготовить обед. Но… мои опасения оказались верны, я к этому абсолютно неприспособленна. Могу угостить тебя только салатом. Мясо я бесповоротно испортила, − признаюсь, с лёгкой самоиронией. − А. И колбасой, − с улыбкой показываю ему свою добычу.

− Мы можем доготовить обед вдвоём, − предлагает Азим, ставя меня на ноги. Придержав за талию, поворачивает к себе лицом. Гладит костяшками пальцев щёку. – И ты увидишь, что в этом ничего сложного. Просто нужен навык.

− Хорошо, − киваю, завороженно прислушиваясь к своим ощущениям.

− Тогда разбери пока покупки, а я тем временем ополоснусь с дороги, − звучит новое предложение-команда, но отпускать меня никто не спешит.

− Угу, − снова киваю, невольно прижимаясь щекой к его ладони.

− А знаешь, − на его губах появляется соблазнительная улыбка, − такая ты мне тоже безумно нравишься, − склоняется он ко мне

− Какая? – свожу вопросительно брови.

− Послушная, покладистая, спрятавшая свои колючки, − вкрадчиво урчит он, почти касаясь моих губ. – Как ласковая кошечка. Котёночек мой.

И целует, наглец такой. Оглушая не только возмутительными словами и своей самоуверенностью, но и этой собственнической, требовательной лаской. А в меня будто бес противоречия вселяется. Снова. Как бы я ни таяла от его ласк и прикосновений, полностью капитулировать я пока не собираюсь. Я тут для того, чтобы разобраться в себе и в нём, а не для того, чтобы делать всё, как он хочет. Пусть не думает, что я теперь буду во всём плясать под его дудку. Как наложница какая-нибудь.

Позволив мужчине, слегка углубить поцелуй, поверить, что сопротивления с моей стороны не будет, я прихватываю зубами его губу. И намеренно кусаю, напоминая, что эту кошечку он пока не приручил.

Зарычав Азим отшатывается. Смотрит на меня удивлённо, облизывая пострадавшую губу. Я невольно повторяю его жест.

− Я всего лишь веду себя адекватно, стараясь отбросить в сторону свою прежнюю предвзятость к твоей персоне. Если твои предложения разумны и мне по душе, то почему бы не согласиться. Это здравый смысл и желание узнать тебя получше, а не покладистость, − заявляю, вскидывая голову.

Азим сужает глаза, буравя меня пронзительным взглядом. В полуночной тьме его глаза зажигаются хищные огоньки. Ноздри раздуваются. А на губах появляется предвкушающая, порочная улыбка.

− Как скажешь, любовь моя, − тянет он вкрадчиво. − Как скажешь.

Прищурившись, я пару минут буравлю принца изучающим взглядом. И почему мне кажется, что я сейчас его только раззадорила.

− И не называй меня так, − произношу давно наболевшую просьбу. Правда, всё же смягчаю: − Пожалуйста.

− Почему? – удивлённо склоняет голову Азим.

− Потому, что ты меня на самом деле не любишь и это звучит как издевательство.

− Ты так в этом уверена? – хмурится он.

− Конечно. Мы не знаем друг друга. Ты не знаешь меня настоящую. О какой любви может идти речь? Это несерьёзно.

− А ты, значит, к любви относишься очень серьёзно? – на губах его высочества появляется кривая усмешка.

− Да. Очень. Я всю жизнь видела перед собой примеры настоящей взаимной и преданной любви между супружескими парами. Между моими родителями. Между Тайрэном и Раминой. Могу привести ещё много примеров. И хоть я понимаю, что при наших статусах это, скорее исключение, чем правило, мне бы хотелось того же. Брака по любви. Может, не сразу, но всё же. Если же любви между мной и моим избранником так и не случится, то думаю, я вполне заслуживаю хотя бы уважения и искренности. Поэтому прошу, не пытайся мной манипулировать красивыми словами, намекая на то, чего не испытываешь на самом деле. Этим ты меня только отталкиваешь.

По мере моего монолога, лицо Азима становится всё более задумчивым и даже мрачным. Кажется, ему неприятны мои слова. Возможно, задевает такая прямолинейность и откровенность. Но лучше пусть так, чем и дальше играть в эти его игры.