Она была права. Холланд вполне мог перерезать ему глотку, но не сделал этого.

«Убить антари довольно трудно, – прозвучали в голове Келла слова Холланда. – Но я вынужден…»

Вынужден что? Келл задумался. Да, отнять жизнь у антари труднее, чем у обычного человека, но не то чтобы невозможно. Так в чем же было дело? Холланд по своей воле решил оставить Келла в живых или ему как раз и приказали не убивать его?

– Келл? – окликнула Лайла.

– Холланда ничто не радует, – проговорил он еле слышно, а потом резко вскинул голову: – Где камень?

Лайла смерила его долгим, испытующим взглядом, а потом сказала:

– У меня.

– Отдай, – потребовал Келл и сам удивился, как жестко прозвучал его голос.

Он говорил себе, что безопаснее иметь камень при себе, но на самом деле ему просто хотелось взять его в руки. Келл не мог отделаться от ощущения, что талисман избавил бы его от боли, наполнил его кровь силой.

Девушка закатила глаза:

– Ну начинается!

– Лайла, послушай меня. Ты даже не представляешь, что…

– Вообще-то, – перебила она и встала, – я уже имею кое-какое представление о его возможностях. Если хочешь получить камень обратно, расскажи мне все, как есть.

– Ты не поймешь, – отмахнулся Келл, хотя не был уверен, что это так.

– А давай проверим, – с вызовом бросила она.

Келл покосился на эту необычную девушку. Кажется, Лайла Бард быстро во всем разбиралась. Она до сих пор жива, и это уже кое о чем говорит. К тому же вернулась за ним. Келл не понимал почему – воры и бандиты обычно не отличаются излишним благородством, но знал, что без нее он бы оказался в гораздо более плачевном положении.

– Ну хорошо, – произнес Келл, спуская ноги с кровати. – Этот камень из Черного Лондона.

– Ты говорил о других Лондонах. – Она кивнула, словно существование «других Лондонов» казалось ей удивительным, но не таким уж невероятным. Да, смутить ее нелегко. – Сколько их всего?

Келл провел рукой по волосам. Так и не расчесанные после дождя, они торчали в разные стороны.

– Всего существует четыре мира, – начал он. – Представь себе четыре дома, построенных на одном фундаменте. У них мало общего, не считая очертаний континентов и того, что везде есть город на реке, протекающей через островную страну, причем в каждом из миров этот город называется Лондоном.

– Наверное, можно запутаться.

– На самом деле нет. Если живешь только в одном из этих городов, то даже не думаешь о других. Но поскольку мне нужно перемещаться между мирами, пришлось дать им разные названия. Я различаю их по цвету. Ваш Лондон – Серый. Мой – Красный. Лондон Холланда – Белый. А Черный Лондон – ничей.

– Это почему?

– Потому что он пал, – ответил Келл и невольно коснулся шеи, на которой еще недавно висели монеты на шнурках. – Погрузился во тьму. Во-первых, Лайла, ты должна понять, что магия – живая. Немного в другом смысле, нежели ты или я, но все равно живая.

– Поэтому она разозлилась, когда я попробовала от нее избавиться? – спросила Лайла.

Келл нахмурился. Для него магия никогда не была настолько живой.

– Почти три столетия назад все четыре мира были связаны, – медленно заговорил он, мысленно высчитав, когда все произошло. Ему казалось, что это было вообще в незапамятные времена: о единстве миров всегда говорили как о далеком прошлом. – Магия и те, кто ею владел, могли относительно легко перемещаться между ними через многочисленные источники.

– Источники?

– Места силы, – пояснил Келл. – Некоторые – маленькие, неброские, например, рощица на Дальнем Востоке или ущелье на континенте, а другие огромные, как ваша Темза.

– Темза – источник магии? – переспросила Лайла, насмешливо фыркнув.

– Пожалуй, величайший в мире, – подтвердил Келл. – Здесь тебе этого не понять, но если бы ты увидела ее в моем Лондоне… – Келл внезапно умолк. – Как я говорил, двери между мирами были открыты, и все четыре Лондона сообщались между собой. Но, несмотря на то, что магия перетекала между ними, силы их не были равны. Если сравнить чистую магию с огнем, то Черный Лондон находился к нему ближе всего. – Следуя этой логике, вторым по силе был Белый Лондон, и Келл об этом знал, хотя и не мог сейчас этого представить. – Говорят, что магия там не только пульсировала в крови, но жила во всем, как вторая душа. В какой-то момент она стала настолько могущественной, что поглотила своих хозяев… – Келл помолчал, а потом продолжил: – Мир пребывает в равновесии. Человеческая природа находится на одной чаше весов, а магия – на другой. То и другое есть в каждом живом существе, и в идеальном мире они существуют в гармонии, не пытаясь поработить друг друга. Но большинство миров несовершенны. В вашем, Сером Лондоне взяла верх человеческая природа, и магия ушла. А в Черном Лондоне – наоборот. Люди позволили магии управлять собой. Она завладела их душами, их разумом. Она питалась ими и сожгла дотла. Люди стали сосудами, проводниками ее воли, и с их помощью она превращала любой каприз в реальность, сметала границы, разрушала и отравляла все вокруг.

Лайла молча слушала, шагая взад-вперед по комнате.

– Она распространялась, как чума, – говорил Келл, – и три остальных мира замкнулись в себе и заперли двери, чтобы остановить эпидемию. – Он не сказал, что именно самоизоляция Красного Лондона вынудила отгородиться и другие города, и Белый Лондон оказался зажатым между закрытыми дверями Красного и необузданной магией Черного Лондона. Келл не сказал, что мир, пойманный в ловушку, был вынужден бороться с тьмой в одиночку. – Источников не так много, а двери были заперты. Навсегда разделенные миры развивались каждый по-своему и сделались такими, как сейчас. Но что стало с Черным Лондоном и его миром, мы можем только догадываться. Магия нуждается в живом хозяине, и она расцветает лишь там, где кипит жизнь. Поэтому многие предполагают, что чума выжгла людей дотла и в конце концов израсходовала все топливо, оставив после себя лишь обугленные останки. Никто не знает наверняка. Со временем воспоминание о Черном Лондоне превратилось в легенду, рассказанную столько раз, что некоторым она уже кажется просто вымыслом.

– А камень? – спросила Лайла.

Келл нахмурился:

– Откуда он взялся, непонятно. После того как запечатали двери, все реликвии Черного Лондона нашли и на всякий случай уничтожили.

– Видимо, не все, – заметила Лайла.

Келл покачал головой:

– Говорят, Белый Лондон взялся за дело с еще большим рвением, чем мы. Ты должна понять, они боялись, что двери не выдержат, боялись, что магия прорвется и истребит их. Во время чистки они не ограничились предметами. Они вырезали всех, кого можно было заподозрить в том, что они владели магическими предметами из Черного Лондона или соприкасались с ними. – Келл показал пальцем на свой черный глаз: – По слухам, некоторые ошибочно принимали метки антари за признаки черной магии. Выволакивали антари из домов посреди ночи и убивали. Было вырезано целое поколение, прежде чем люди поняли, что теперь, когда двери закрыты, антари – единственные, кто поможет поддерживать связь с другими мирами, – Келл опустил руку. – Но, разумеется, какие-то артефакты могли уцелеть… – Он подумал, не так ли этот камень оказался расколот. Его пытались уничтожить, но не смогли и спрятали. А кто-то его нашел. – От камня нужно избавиться. Это…