Такие разные характеры с трудом уживались под одной крышей. Единственное, что объединяло их, это фамилия, которую носили все три женщины, – Киселевы.

Не стоит удивляться, что самым заветным желанием Ларисы было вырваться из этого дома, из этой так называемой семьи. Другого пути для себя, кроме замужества, она не видела. Жила в ней еще и непонятная страсть, тяга, какой-то неизбывный положительный хемотаксис, как сказал бы химик, к замужеству, вовсе не связанный с домашними проблемами. Когда еще она была на втором курсе, за ней стал ухаживать аспирант кафедры патологической физиологии, интеллигентный симпатичный чех. В те времена браки с гражданами соцстран практически уже были возможны, хотя официальное разрешение последовало чуть позже. В институте сразу же обратили на них внимание, и друзья отнеслись благожелательно – уж очень красивая была пара. Но вскоре все неожиданно закончилось. Лариса погрустнела, помрачнела, на расспросы пожимала плечами, сама не понимая причины охлаждения поклонника. А он явно и довольно демонстративно стал избегать ее. Когда другой аспирант той же кафедры, с которым чех был в дружеских отношениях, спросил его о причине охлаждения и разрыва, тот ответил: «Понимаешь, у нее все сводится к замужеству, она зациклена на этом до идиотизма, постоянно требует заверений, обещаний, которых я сейчас не могу ей дать. По ее логике, если не собираешься жениться – значит, не любишь. Мне это, честно говоря, надоело. Я вообще на данный момент ничьим женихом, тем более мужем, себя не представляю».

На старших курсах за ней стал ухаживать однокурсник. Он переехал в Москву из другого города и, попав в одну группу с Ларисой, сразу же влюбился в нее. Очень красиво ухаживал: приглашал в театр, в рестораны, что было ему по карману, поскольку отец его занимал пост заместителя министра. Лариса светилась радостью, и, казалось, в их отношениях все складывается гладко и безоблачно. А через пару месяцев встречи вне института прекратились. Встревоженная Лариса попробовала взять инициативу в свои руки: покупала заранее билеты то в кино, то в театр, но молодой человек каждый раз именно в это время был занят – или уже обещал с кем-то встретиться, или собирался на день рождения родственника, или просто устал и хотел пораньше вернуться домой. Близкая подруга Ларисы по ее просьбе попробовала поговорить с ним, выяснить, что произошло. Он очень коротко и исчерпывающе ясно ответил ей, что Лариса слишком давит на него, желая получить гарантии в его матримониальных намерениях. «А у меня таких намерений пока нет. Возможно, позже я об этом подумаю, но сейчас я не собираюсь жениться. Я с ней был честен, никогда ничего не обещал. Нам было хорошо, но двухмесячное знакомство – еще не повод для женитьбы».

И так происходило каждый раз. Лариса выводов не делала, и к ней надолго прилип образ старой девы, вечно брошенной, – в ее-то двадцать четыре года! Однажды кто-то из студентов сказал: «У нее на лбу написано: «Хочу замуж», а это нас, мужиков, всегда пугает, даже если мы и готовы к браку».

Однажды Лариса спросила Галину:

– Галя, ну как тебе удается окручивать твоих будущих мужей и каждый раз доводить их до ЗАГСа?

– Да ты что! Это они меня волоком туда тащат, а не я. Думаешь, процедура развода такая уж приятная штука? Вовсе нет.

– Но когда выходишь замуж, ты ведь не предполагаешь, что станешь разводиться с этим человеком, – удивилась Лариса.

– Так было только в первый раз, а все последующие браки походили один на другой, – усмехнулась Галина.

– Тогда зачем ты выходила замуж, если все заранее знала?

– Ну-у… как сказать… они влюбляются, я влюбляюсь… а дальше все идет по накатанному.

– Это не объяснение. Я никак не пойму. Ты можешь быть со мной откровенной? – спросила Лариса.

– Я и так откровенна дальше некуда, – усмехнулась Галина.

– Прости, пожалуйста, но мне просто интересно… как бы это сказать…

– Да говори, чего там.

– Ты до брака… с ними…

– Сплю, что ли? – перебила ее Галина.

– Ну да.

– Господи, ты об этом. Когда как. Чаще всего это происходит до брака, но совсем не обязательно, я как-то специально об этом не думаю.

– А я считаю, что первым мужчиной должен быть муж, поэтому все должно происходить только после брака, – назидательно заявила Лариса.

Галина расхохоталась.

– По-моему, в наше время это никого не волнует.

– Не скажи…

– Постой, – Галина перестала смеяться. – не хочешь же ты сказать, что у тебя никогда не было близких отношений с мужчинами?

– Конечно, не было, о чем ты говоришь! – в голосе Ларисы прозвучали возмущенные нотки.

– Значит, ты по-настоящему не любила.

– Ты не права, любила, потому что когда все распадалось, я очень переживала.

– Это другое дело, тут бунтует задетое самолюбие, гордость, – уточнила Галина.

– А что, когда любишь, нужно обязательно переспать?

– Странная ты, Лариска, хочешь вывести формулу правильного поведения, а ее не существует, все зависит от темперамента, от сложившихся отношений, от чувства и черт знает еще от чего. Я не могу объяснить, это каждая женщина сама интуитивно постигает.

– Но если решиться на интимные отношения, а он потом передумает, охладеет… мало ли что… – все допытывалась Лариса.

– А ты хотела бы получить гарантийный талон, как при покупке телевизора? Дуреха, время придет – все сама поймешь.

Четвертый курс Иван успешно окончил и вместе со своей группой поехал на практику в Истру. Было начало июня 1941 года.

Больница оказалась не хуже столичных: просторные палаты, квалифицированные врачи столичной же школы и, главное, очень внимательный, доброжелательный средний медперсонал и нянечки, милые, уютные деревенские женщины с умелыми, заботливыми руками и с Богом в душе.

Главный врач больницы, он же заведующий хирургическим отделением, сразу приметил жадного до работы Ивана и стал разрешать ему самостоятельно оперировать, разумеется, либо ассистируя ему, либо наблюдая, стоя рядом, но не вмешиваясь. После операции он подробно, по этапам разбирал весь процесс за столом, указывал на промахи в технике или, наоборот, хвалил за ловкость и точность работы. Поняв, что Иван окончательно выбрал своей профессией хирургию, он сказал:

– Запомни, хирург – это не просто врач, который оперирует, это образ жизни, как у певца или балерины: режим во всем – в распорядке дня и ночи, в питании, в твоей физической форме. Очень часто даже великолепные хирурги забывают об этом, и тогда профессия их наказывает.

О таком наставнике можно было только мечтать, и Иван решил после окончания практики попроситься еще на месяц поработать в больнице. Но двадцать второго июня началась война, и все планы полетели вверх тормашками.

Вместе со своим товарищем, тоже проходившим практику в Истринской больнице, Иван уехал в Москву, явился в военкомат и отправился добровольцем с группой врачей на фронт.