Заклинание из арсенала гильдии послушно окутало тело, пряча его, едва волк наступил на тень от храма. Из кровавого пламени внутри выходили обретающие материальность фигуры. Волк сжал зубы, прикрыл глаза и все-таки скользнул внутрь, одновременно используя еще парочку магических плетений. Фигуры во мраке стали отчетливее, а сам перевертыш легко вспорхнул по стене, устраиваясь на идущих под потолком балках. Прикрыл на миг слишком ярком блеснувшие в темноте глаза, одновременно отгоняя всплывший из подсознания голос Мыслова, убеждающий, что Тэр ничего не сможет сделать, только снова всех подведет.

— Ну уж нет, тут ты мне жизнь испортить не сможешь, тебя уже нет, — одними губами произнес волк, тенью проскальзывая дальше, стараясь не думать о выходящих и выходящих из тени фигурах.

Откуда-то из глубины храма словно шла тонкая золотистая ниточка, зовущая к себе. Тэр аккуратно двинулся по балкам, ориентируясь только на собственные ощущения. Камень, из которого были сложены коридоры, постепенно менялся, становясь все более чужеродным, фонящим дикой силой. Вот он словно сплавился в стекло, черное, как космос, как самая глубокая ночь в необжитой части галактики.

Тупик. А в тупике… Он еле сдержался, чтобы не охнуть, когда увидел окутанное стеклянной массой худое тело, застывшее в ней, словно в янтаре. Даже капли крови повисли в воздухе. На плечо опустилась тяжелая рука, волк резко развернулся, одновременно целясь сразу в горло, но Лиат успел перехватить руку младшего брата.

"Снаружи собирается армия", прожестикулировал старший из волков.

Тэр дернул плечом, кивая в сторону Теи. Лицо ведьмы исказилось, она страдальчески скривилась, сжимая зубы. Густая стеклянная темнота стремилась занять тело. В грудной клетке ведьмы в ответ вспыхивал огонь, отгонявший мрак обратно. Кажется, в ее восприятии эта борьба шла гораздо дольше, и приносила немалые мучения.

— Долго оттуда смотреть собираетесь, — раздалось снизу насмешливое. — Отсюда вашу ведьмочку лучше видно.

— Главное — не ведись на провокации, — выдохнул Лиат, первым спускаясь вниз.

— Она сильная. Магически, — жрец с затянутыми чернотой глазами даже не повернулся к перевертышам. — Вот только нутро у нее мягкое, как бы она не ершилась. Так странно… она готова сама страдать сейчас, лишь бы не дать случится тому будущему, где страдают еще не родившиеся…

— Торговаться, я так понимаю, бессмысленно?

— Ну, почему же? Я могу предложить сделку, — он криво улыбнулся. — Я дам шанс ее забрать и даже уйти с ней отсюда живыми. Нужно всего-то нырнуть в это зеркало и уговорить ее вернуться. И выжить в ее видениях. Все легко и просто.

— Звучит, как самая крупная подстава в моей жизни, — выдохнул Тэр.

Впрочем, это не означало, что он не ввяжется в это. Он, да и Лиат тоже, прекрасно понимал, что варианта поступить иначе попросту нет. Младший из перевертышей заглянул в глаза брату, коротко кивнул и подошел к стеклянным ступеням.

— Просто нырнуть? Ни заклинания, ничего?

— Просто нырнуть, именно. И, да. У тебя есть три часа по внешнему времени. Не успеешь вернуться — зеркало сожрет вас обоих.

— Когда я вернусь — я твои кишки размотаю и сделаю из них гирлянду над этим зеркалом.

— Обязательно, — кажется, жреца ни капли не впечатлило. — Жду не дождусь.

Тэр тяжело вздохнул и шагнул в вязкий мрак.

Тэр.

Темнота окутала меня практически сразу, ощущение падения растянулось, и даже мое совершенное чувство времени начало мне отказывать. Даже запахи в этом зазеркальном мире были искаженные, какие-то неправильные и искусственные. За спиной виднелся храмовый зал, но словно через мутное стекло, зато впереди ярко светились от собственной магии ведьмы ее медные волосы, и этот свет вел не хуже маяка.

Идти к Тее было легко, но зеркало играло, искажало направление, не давало прикоснуться к ней. Мысленно извинившись, ухватился за длинную светящуюся прядь и, перебирая по ней руками, хоть и стараясь не слишком тянуть, двинулся к ведьме. Когда я уже коснулся плеча Теи, меня накрыло то же видение, что и саму ведьму.

В нем двое, похожие друг на друга как две капли воды, о чем-то спорили у обрыва. У девчонки лет пятнадцати явно угадывались наследственные черты, она была похожа и на Тею, и на Веро, и на мать Теи, портрет которой я видел мельком. А вот пещера под ними чем-то до боли напоминала пещеру последнего удовольствия, там тоже копошилось что-то черное и склизкое.

— Тея, пойдем отсюда, это только морок…

Призрачная ведьма неловко обернулась на меня через плечо:

— Они такие не первые… смысл мне возвращаться, если мое возвращение приведет к такому количеству смертей? — она совершенно по-детски всхлипнула, обнимая себя за плечи.

Спор тем временем набирал обороты и вот еще одна, видимо, еще не родившаяся, Вальц — вряд ли она относится именно к семье Митрэл, но к обширному клану Вальц принадлежит наверняка — сталкивает своего близнеца вниз в запале конфликта. И распахнутыми глазами смотрит, как тот летит, заклинание срывается с пальцев, но девочка слишком напугана, чтобы выполнить его правильно, а ухватить брата уже не успевает. В ужасе отбегает от обрыва и мчится куда-то через лес. Мы с Теем стоим на месте, но картинка движется за девчонкой.

— Тея, — беру ведьму за руку, привлекая ее внимание, — ты не можешь брать на себя вину за несбывшееся будущее. Даже прошлое тянуть на себе — плохая затея.

— Но… ты просто этого не понимаешь, а я слышу каждого из увиденных, им больно… если я не вернусь, если я останусь здесь — эта боль будет только моей, а для них она не произойдет…

— Потому что они не родятся, глупая, — аккуратно притягиваю ее к себе, стараясь не задевать рану. — Но ты можешь дать им шанс избежать этой боли, помогая им отсюда. Стать сильнее, стать влиятельнее, дать клану шанс не раствориться в галактике…

Она смотрит на меня, зрачки у ведьмы то расширяются, то сужаются, но, наконец, она кивает.

Обратно идти еще тяжелее. Стекло словно становится все более взяким с каждым шагом, а чувство времени панически орет о том, что счет идет едва ли не на секунды. Одним рывком выталкиваю Тею наружу, ощущая, как сам застываю в этой темноте, словно муха в янтаре.

Со стороны наблюдаю, как ведьма выпадает на руки Лиату, как брат не дает ей рвануться обратно, едва удерживая ее, выкручивая руки и уже не слишком церемонясь с раненной Теей. Вот та что-то кричит жрицу в лицо, но получает лишь усмешку в ответ. Тяжелые медные пряди, словно отросшие за времы пребывания в этом ничто, снова начинают светиться, набирая яркость. Свет слепит, глаза закрываются очень медленно и мне остается только надеяться, что я не ослепну.

Потом для меня наступает безмолвная темнота, в которой изредка раздается звук трескающегося стекла.