– Что?

– Я тебя люблю, крошка. По-дружески.

Она засмеялась:

– И я тебя. Спокойной ночи.

Поднявшись к себе, Ванесса снова порадовалась, что ее комната – на Дюваль. Снизу сюда доносились звуки музыки, смех и болтовня. Она включила свет, думая о том, правильно ли вела себя с Шоном. Конечно, он не был ей безразличен, он привлекал ее, как никто прежде, но он посмотрел на нее с подозрением, когда вошли другие четверо.

А сам говорил, что хотел их вызвать!

Пусть они встретились не так давно, но успели близко познакомиться, и ей не хотелось бы иметь близкого друга, которому нельзя доверять. Да, они поторопились. Им нужна эта ночь в разлуке.

Она чувствовала свою правоту и не сожалела о своем решении. Он не заставит ее извиняться за то, чего она не делала. Однако, несмотря на всю ее убежденность, ее комната по-прежнему оставалась безликой и холодной. Ну и пусть – она не страдает от одиночества, она им даже наслаждается.

Изменить ничего уже нельзя, и она устала. С этими мыслями Ванесса надела безразмерную футболку, умылась, почистила зубы и легла в постель. Она лежала в темноте и слушала гомон Дюваль-стрит. Этого было мало. Тогда она включила телевизор – канал MTV, – надеясь, что уснет под музыку. И она уснула. Сначала все было прекрасно. А потом ей снова приснился сон. Голова Джорджии торчала из песка. Губы Джорджии шевелились, пытаясь что-то сказать.

– Прошу тебя, послушай! – услышала Ванесса. – Ты сможешь это сделать! – Одна рука задвигалась, пальцы с накрашенными ногтями заплясали в воздухе.

– Пожалуйста! – вторила ей голова Трэвиса, со стоном перекатываясь по песку.

– Но я ничем не могу помочь! – возмутилась Ванесса.

Ей казалось, что она находится в каком-то продуваемом ветром тоннеле и сквозняк тащит ее прочь от них. Затем она очутилась в море с камерой.

Перед ней возникла кариатида. Но теперь это была не фигура из дерева, а человек с настоящей головой и руками. А лицо было прежним. Это было лицо донны Изабеллы.

Она с улыбкой манила Ванессу к себе. Ванесса запротестовала, объясняя ей свои мысли:

– Я не хочу снова находить трупы.

– Но ты ведь хочешь открыть правду, – возразила кариатида.

– Это нечестно.

Вдруг лицо начало изменяться – щеки провалились, лоб вырос, брови изогнулись. Теперь у кариатиды было другое лицо, но тоже знакомое. Ванесса видела его не далее чем днем в баре. Это было лицо женщины в костюме проститутки, пытавшейся с ней заговорить. Той женщины, что внезапно исчезла.

– Остановись, остановись, – твердила она, – тебя ведет чужая воля, ты не понимаешь…

А потом раздался ужасный смех.

– Я пытаюсь тебе помочь! Я уже помогала тебе. Послушай… Твои друзья просили тебя… ты должна… Почему ты не слушаешь?

Лицо кариатиды снова изменилось, и она увидела… жуткий череп, обтянутый темной кожей мумии, которую они нашли в затонувшем сундуке.

– А вот еще один случай, – сказал Дэвид, указывая на экран компьютера. – Еще одно доказательство того, что происшествие на острове Призраков носит неслучайный характер. Найди Herald от двадцатого декабря прошлого года.

Google быстро выдал Шону ссылку на нужный номер газеты.

– Какая страница?

– Первая. Сразу увидишь.

Они сидели в доме Беккетов за двумя компьютерами в противоположных концах стола. Между ними лежали карты и чертежи.

– Статья называется «Современные пираты в действии. Островитяне напуганы проделками дьявола».

– Да, – сказал Шон и начал читать вслух: – «Десятого декабря круизная яхта «Дельфи» бесследно исчезла на пути к Багамским островам. На борту судна, вышедшего из Форт-Лодердейла, Флорида, десятого декабря, были: капитан Том Эсслинг, опытный моряк; первый помощник Шэрон Биддл Эсслинг – жена капитана; и четыре пассажира. Судно отправилось в плавание в южном и юго-западном направлении, с остановками на островах Исламорада и Ки-Уэст. Согласно плану капитан Эсслинг совершил двухдневную остановку на Ки-Уэст, откуда взял курс на восток, во Флоридский пролив, известный также как Новый Багамский канал, соединяющий Мексиканский залив с Атлантическим океаном и отделяющий Флориду с островами Кис от Багам. Протяженность пролива составляет более трехсот миль. С востока он достигает территории, известной как Бермудский треугольник. Минимальная ширина канала шестьдесят миль, максимальная – около ста. Наибольшая глубина канала – шесть тысяч футов.

Восемнадцатого декабря связь с круизным судном была потеряна. В это время яхта находилась к востоку от Майами, приближаясь к южной оконечности Багамского архипелага. Родные обеспокоились, потому что капитан, говоривший по телефону, внезапно извинился, прерывая разговор, и обещал перезвонить, но так и не сделал этого. Телефоны всех находившихся на борту не отвечали, радиосвязь с судном установить не удалось. Поисковая операция, проводимая береговой охраной США и властями Багамских островов, не принесла результатов. Многие предполагают, что люди и яхта пополнили список жертв Бермудского треугольника. Другие резонно замечают, что еще со времен испанских эскадр, перевозивших сокровища, движение в канале очень интенсивное, что не исключает аварии вследствие столкновения судов. До начала девятнадцатого века этот район был популярен у пиратов, а в наши дни владельцы небольших судов и грузоперевозчики имеют определенные опасения насчет возрождающегося пиратства».

Шон взглянул на карту, развернутую на столе, затем на экран компьютера, чтобы проверить последние известные координаты исчезнувшего судна.

– Но ведь это место, где утонул Безумный Миллер. Ширина и долгота совпадают, – сообщил он Дэвиду.

– Интересно. А мне показалось, что нет. Но преступников в данном случае изловили. Они напали на другую лодку, выкинув команду за борт, и хотели податься на Кубу. А бензин возьми и закончись.

– А может быть, это все-таки Бермудский треугольник, – предположил Бартоломью, накручивая призрачный локон на палец. – Он источает зло, зло создает вихрь, и человек, попадая в этот вихрь, сходит с ума и начинает убивать себе подобных.

– Бартоломью, корабль Безумного Миллера затонул во время шторма, – напомнил ему Шон.

– Что бы там ни происходило, оно, несомненно, имеет научное объяснение, – сказал Дэвид.

– Ну конечно, – фыркнул Бартоломью, рассматривая на свет свои пальцы. – Все можно объяснить с точки зрения науки. Даже меня. Хотя… вот вы видите меня, а другие люди нет. Может быть, есть ген, который позволяет его носителям видеть свободную эктоплазму.

Шон откинулся в кресле, пряча улыбку:

– Бартоломью, я думаю, ты отчасти прав. В том смысле, что в генах человека могут скрываться неизведанные пока способности.

Бартоломью воздел руки в воздух: