всех этих лет и после того, как я думала, что этого не произойдет, я наконец получила то, что хотела все это время. Я выйду замуж за Савио. Обещание, которое дала себе глупая десятилетняя Джемма, должно было стать реальностью.

— А ты? — спросила я Диего вместо того, чтобы ответить на его вопрос.

Он нахмурился.

— Счастлив ли я?

— Да.

Я склонила голову набок, прижавшись виском к прохладной стене, и внимательно посмотрела на брата. Сколько я себя помню, он всегда защищал меня, в основном от несуществующих опасностей, но все же. Как ни странно, я хотела его одобрения, хотела, чтобы он был счастлив за меня.

— Не могу сказать, что это так.

— Почему? Потому что боишься, что я заберу у тебя Савио?

Я и не думала, что это так.

Диего фыркнул:

— Мы не привязаны друг к другу. Ты говоришь так, будто мы находимся в каком-то извращенном бромансе.

Я рассмеялась.

— Вы много времени проводили вместе. Раньше.

По лицу Диего пробежала тень сожаления.

— Меня бесило, как он гонялся сначала за одной девушкой, а потом за другой. Особенно потому, что знал, что ты хочешь, чтобы он попросил твоей руки.

— Ты был зол из-за меня?

— Конечно, Джемма, а ты как думала? — он покачал головой. — И причина, по которой я не счастлив, заключается в том, что я не думаю, что Савио заслуживает тебя. Не так, как он вел себя и, конечно, будет продолжать вести себя так до тех пор, пока ты не выйдешь замуж и…возможно, даже… — он замолчал.

— Теперь, когда мы помолвлены, ему придется изменить свои привычки.

Диего вздохнул и коснулся моей макушки.

— Сомневаюсь, что это произойдет.

Дверь бара резко распахнулась, и Савио вышел в коридор, все еще в одних шортах и босиком. Он направился к нам, заставив Диего выпрямиться и сузить глаза в полном защитном режиме.

Бабочки в моем животе дико затрепетали, когда Савио остановился рядом со мной.

— Дай нам минутку, — сказал Савио.

— Я так не думаю.

— Отвали, Диего. Я разговаривал с твоим отцом. Он хочет поговорить с тобой и Римо.

Диего подошел совсем близко к Савио.

— Я тебя предупреждаю. Ты выиграл бой и руку моей сестры, но это не дает тебе права на что-то еще. Ей шестнадцать лет, и она еще не твоя жена.

— Я буду вести себя хорошо, — сказал Савио.

Диего вопросительно посмотрел на меня. Возможно, мне следовало попросить его остаться, но я хотела побыть с Савио наедине, как бы это ни выглядело. Перед тем как уйти, Диего наклонился к моему уху и прошептал.

— Савио очень приятный собеседник. Не забывай о наших ценностях.

Он выпрямился и зашагал прочь, хлопнув дверью с большей силой, чем это было необходимо.

— Дай угадаю, он предостерег тебя от моих извращений?

Мои глаза задержались на его высокомерной улыбке, и сладкоречивый он или нет, я могла бы станцевать от радости, став его женой.

Я быстро повернулась к нему спиной, прочищая горло.

— Люди могут задаться вопросом, что мы здесь делаем наедине друг с другом. Наверное, мне следует вернуться к своей семье.

Мой голос был смущающе задыхающимся, нервное трепетание моих голосовых связок возникало только тогда, когда Савио находился рядом. Я не хотела, чтобы он знал, как счастлива я была от его победы, но моему телу казалось невозможным скрывать свои эмоции. Его эго, конечно же, не нуждалось в еще одном усилении.

— Теперь ты моя, Китти.

Жар исходящий от его тела, покрывал мою спину восхитительным коконом, когда его тень упала на меня. Запах мужского пота смешивался с кровью и очень соблазнительным ароматом самого Савио. Его горячее дыхание коснулось моей обнаженной лопатки, когда он наклонился.

— Каждый сантиметр этой прекрасной кожи, — он легонько поцеловал меня в плечо, застав врасплох.

Вместо того, чтобы отчитать его, мое тело вспыхнуло жаром, и знакомые бабочки, которые мог создать только Савио, затрепетали в моем животе. Может, именно из-за такого поцелуя мама обычно настаивала, чтобы я носила платья с рукавами.

Савио схватил меня за бедра и развернул лицом к себе.

— Ты меня не поздравишь? В конце концов, я выиграл тебя.

Я все это время была твоей.

Я упрямо смотрела на его обнаженную грудь, на проявление мускулов, на кровь и пот, делающим его похожим на воина прямо из моих самых мрачных фантазий.

Савио слегка приподнял мой подбородок. Мои щеки горели, потому что, черт бы его побрал, я могла бы наброситься на него прямо сейчас. Наши глаза встретились, и он резко выдохнул. Он наклонился ко мне с таким собственническим выражением лица, что я снова вздрогнула. Савио покачал головой.

— Если ты и дальше будешь так смотреть на меня, Джем, то не дождешься нашей свадьбы.

Я облизала пересохшие губы, и его глаза стали еще темнее. Он обхватил мою голову ладонью.

— Я знаю, ты хочешь, чтобы твой первый поцелуй произошел в церкви, — прохрипел он, его губы коснулись моей щеки, затем уголка моего рта, прежде чем он переместился вниз к моему горлу и крепко поцеловал мою кожу.

Мое тело подалось навстречу этому прикосновению, не в силах сопротивляться. Его слова были услышаны, но их значение на мгновение ускользнула от меня, ощутив его так близко, когда его губы прижались к моей коже. Это не я отстранилась от него. Савио выпрямился и покачал головой, словно пытаясь избавиться от чар.

— Китти, из-за тебя перед «сладкими шестнадцать» трудно устоять.

Мне следовало бы сказать что-нибудь, хоть что-нибудь, но у меня заплетался язык.

Савио

Джемма застыла, приоткрыв рот. Диего всегда жаловался, что она никогда не прекращает говорить, пока не получит своё, но со мной ее упрямство редко проявлялось. Ее голова все еще была слегка наклонена, гладкая шея обнажена, как и плечо. Оба места манили к поцелую. Однако я уже сделал и то, и другое, когда мне действительно следовало держаться подальше.

Как и мои братья, я не играл по правилам. Какое мне дело до законов и традиций? И все же, застывшее состояние Джеммы показывало, как она потрясена, молода и неопытна. Когда мне было шестнадцать, я был далеко не невинен. Я спал с женщинами намного старше меня, и они определенно не использовали меня в своих целях.

Угрызения совести посещали меня редко. На самом деле оно не было укоренено в ДНК моей семьи, но, если бы Джемма сделала шаг вперед — зная, что может позволить мне двинуться дальше, потому что слишком подавлена — это было бы неправильно.

Теперь, когда я знаю, что она