– Да? А вот я постоянно пытаюсь поцеловать кого-то из мужчин, – ухмыльнулся Вилльерс. – Просто забавы ради – полюбоваться, как бедняга смутится. Напомните мне, Стрейндж, чтобы я не забыл в следующий раз облобызать вас.

– Жду, не дождусь! – буркнул Стрейндж.

– Вы должны извинить его, Гарри, – томно проворковал Вилльерс, обращаясь к Гарриет. – В конце концов, бедняга живет в такой глуши – откуда ему знать, как ведут себя цивилизованные люди вроде нас с вами?

– Но он решил... – возмутилась Гарриет. Вилльерс примирительно поднял руку.

– Именно, именно! – пробормотал он. – Можно гнушаться какими-то вещами, но это вовсе не значит, что такое не может случиться, верно? Стрейндж несет ответственность за своих людей – и за грумов в том числе.

Гарриет ничего не оставалось, кроме как согласиться.

– Самым правильным в подобных обстоятельствах, – невозмутимо продолжал Вилльерс, – было бы предупредить Стрейнджа, что если он и дальше намерен валять дурака, то в следующий раз вы просто хорошенько вздуете его.

– Вздую?! – изумилась Гарриет. А потом не выдержала и рассмеялась.

– Черта с два! – рявкнул Стрейндж.

– Прошу вас, не уезжайте! – попросил Вилльерс. – Поездка сюда едва не доконала меня, но сегодня мне, наконец, полегчало. У меня даже появилась слабая надежда, что мне, возможно, удастся выбраться из этого бархатного гнездышка, которое уже успело надоесть мне до чертиков!

– А мне показалось, вам тут нравится, – изумился Стрейндж.

– Тут? В этой вульгарной комнате? – скривился Вилльерс. – Голубой бархат... фи!

– Похоже, сегодняшний день для меня стал днем открытий, – вставая, проворчал Стрейндж. – Ладно. Но у нас остается еще одна нерешенная проблема. Не думаю, что вам довелось встречаться с Грациями. Очаровательная труппа молодых женщин. Захотите написать их – они будут только за. Захотите, чтобы они спели или станцевали для вас или попытались другими способом разогнать вашу скуку, – они будут счастливы, вернуть вас к жизни.

– Чудесно! – кивнул Вилльерс. – Не могу сказать, что нуждаюсь в том, чтобы кто-то пытался вернуть меня к жизни, поэтому вынужден отказаться. Хоть это и больно...

– Одна из этих Граций, очаровательная молодая особа по имени Китти, вызвалась дать отдельное представление – специально для нас с Коупом. Вообще-то сильно подозреваю, что она положила глаз на юного Гарри, но я довольно нахально намекнул, что тоже хочу поучаствовать.

– Как это неделикатно с вашей стороны! – поморщился Вилльерс. – Каким вы стали деревенщиной, Стрейндж! Надеюсь, вы не станете этого делать, если какой-то из юных леди вздумается устроить персональное представление для меня. Иначе я немедленно пошлю вам вызов. Так, значит, мисс Китти предложила сыграть для вас? Весьма предприимчивая молодая леди!

– Именно, – кивнул Стрейндж. – Но теперь я начинаю думать, что юный Гарри пока еще не готов к тому, чтобы оценить кое-какие... ммм... детали представления, которое любезно согласилась дать нам мисс Китти.

Гарриет метнула в сторону герцога быстрый взгляд. Естественно, в присутствии Стрейнджа она не могла взглядом попросить его о помощи, но нужно же было ей как-то дать ему понять, что сегодняшняя встреча с Китти никак не входит в ее планы. Поэтому, что бы там ни затеяли Китти со Стрейнджем – а она боялась даже думать об этом, – Гарриет твердо решила, что не станет в этом участвовать.

– Я уже говорил нашему другу лорду Стрейнджу, как мне хочется, чтобы ты, мой юный Гарри, стал, наконец, мужчиной, – продолжал Вилльерс.

– Именно, именно, – закивал Стрейндж.

– Что ж, Гарри, – проговорил Вилльерс. – Может, ты предпочел бы пообщаться с мисс Китти наедине? – Он явно дразнил ее. Это было видно по его глазам, в которых сейчас плясали веселые чертики.

Она вызывающе вскинула голову.

– Просто сгораю от нетерпения, – заявила она. – И обязательно наедине! – И, окинув Стрейнджа надменным взглядом, бросила: – Надеюсь, вы не в обиде, милорд?

– Нисколько, – поспешно пробормотал Стрейндж. В глазах его вновь вспыхнул смешливый огонек, значения которого Гарриет не понимала.

Одеяние ангела состояло из двух клочков ткани и пары кожаных крылышек. Гарриет подумала, что если все ангелы одеты таким образом, то мужчины наверняка сочтут небеса поистине райским местечком.

Сердце у Гарриет ухнуло в пятки. Скорее всего, чтобы унести отсюда ноги, ей придется признаться в своей принадлежности к женскому полу. А она явно не была готова к такому повороту событий.

Она закрыла за собой дверь и уже открыла, было, рот, чтобы что-то сказать, но не успела – увидев ее, Китти с хихиканьем бросилась к ней через всю комнату.

– О Господи... – выдохнула Гарриет, увидев, как Китти прошмыгнула мимо нее и поспешно заперла дверь на замок.

Заперев дверь, Китти вернулась.

– Ну-ну, Гарри, – проворковала она, – думаешь, я не знаю, что с тобой?

Такого страха Гарриет никогда не испытывала.

– Знаешь?! – запинаясь, пробормотала она.

– Конечно. – Китти пожала плечами. – Ты немного боишься. Все боятся – особенно в первый раз. Конечно, для мужчины это всегда сложнее – ведь как-никак действовать предстоит ему. Но я...

Похоже, пришло время сказать правду.

– Я не... – начала Гарриет.

Но Китти снова разразилась хихиканьем.

– Только не говори, что для тебя это не впервой, Гарри! Ах ты, плутишка!

– Плутишка? – слабеющим голосом повторила Гарриет.

Во взгляде Китти было нечто такое, от чего Гарриет страстно захотелось оказаться где угодно, только не здесь.

– Я не мужчина, – откашлявшись, призналась она.

– Конечно, но это ведь только пока, – нежно промурлыкала Китти и потянулась к ее руке, но Гарриет резко отпрянула в сторону.

– Послушай, я серьезно. Я не мужчина!

В комнате повисла тишина. Гарриет слышала, как гулко, почти заглушая тиканье дедушкиных часов, бьется у нее сердце.

– Ты не мужчина? – вытаращив глаза, переспросила Китти. – Правда?

Гарриет кивнула: – Да.

– Как же это случилось? – сочувственно спросила Китти. – Несчастный случай в детстве? Или... или что-то похуже?

Гарриет озадаченно моргнула... и вдруг поняла, что сама судьба протянула ей руку помощи, подсказывая выход, который она искала.

– Да, несчастный случай, еще в детстве, – с похоронным видом проговорила она. – Я боялся тебе сказать... ведь ты такая красивая.

– О... – выдохнула Китти. – Ах ты, бедняжка! – Сладострастное выражение исчезло с ее лица, словно стертое тряпкой, в глазах читалось искреннее сочувствие. – Представляю, как мучительно для тебя было признаться мне во всем! Конечно, ведь ты же не хочешь, чтобы об этом узнали.