Родился преподобный в 1884 году на территории нынешней Польши, до революции входившей в состав Российской Империи. Первые годы его монашества проходили в Яблочинском Свято-Онуфриевском монастыре, где он был пострижен в 1911 году с именем Леонтий в честь Леонтия, святителя Ростовского. С началом Первой мировой войны вместе с братией он переезжает в Московский Богоявленский монастырь. Учеба в Духовной семинарии и рукоположение приходятся на годы революции. В 1922 году Патриарх Тихон назначает его наместником Суздальского Спасо — Евфимиевского монастыря и возводит в сан архимандрита. После закрытия монастыря большевиками в 1923 году отец Леонтий остается служить в Суздале на разных приходах, где сохраняется приверженность Патриарху Тихону. За годы своего служения, вплоть до первого ареста в 1930 году, отец Леонтий привлек к Церкви множество людей, и его имя стало широко известно в этих краях. Своим каждодневным служением литургии, верностью православным канонам и проповедями он вызвал озлобление местных властей, они постоянно искали повод к его аресту.

С 1930 по 1955 годы отец Леонтий трижды отбывал заключение: дважды по три года и третий раз — пять лет.

Все случаи, которые сохранились из этих годов в народной памяти, свидетельствуют о том, что старец с кротостью и мужеством переносил испытания, выпавшие на его долю, никогда не роптал и за все благодарил Бога. Товарищи по несчастью любили и уважали его.

Веру свою он исповедовал твердо и непоколебимо. Однажды в пасхальную ночь охрана подвергла его издевательствам, желая, чтобы он отрекся от Бога. Его на веревке с головой опускали в выгребную яму. Поднимали с криком: «Отрекаешься?» — и слышали в ответ: «Христос воскресе!» Еще и еще опускали, и каждый раз слышали: «Христос воскресе, ребята!»

Все тюремные скорби батюшка переносил с большим терпением и часто говорил: «Я в Раю был, а не в тюрьме».

С 1955 года вплоть до своей кончины в 1972 году старец служил в храме Архангела Михаила села Михайловского Ивановской области. Господь даровал его народу этих мест, опустошенных советской властью, в укрепление, утешение и просвещение.

Отец Леонтий служил каждый день, а когда (после 80-ти лет) немощь телесная не позволяла ему служить без посторонней помощи, он все же ежедневно бывал в храме вплоть до своей смерти.

Народ полюбил старца и шел к нему непрерывным потоком. Враг же рода человеческого через злых, завистливых людей всячески гнал его из этих мест. Старец молился, плакал о народе Божием и все терпел.

Несмотря на физическую немощь, отец Леонтий постоянно принимал людей, беседовал с ними и очень много исповедовал. «Исповедь у него была удивительно плодотворной, очень духовной и очень смиренной, — вспоминает архиепископ Ивановский Амвросий. — Он никогда не обличал человека за недостатки, а старался его не обидеть. Здесь проявлялась его мудрость и прозорливость, он часто сам называл человеку его грехи, но покрывал при этом человека большой любовью и ободрял его, говоря: “И у меня это было”».

По его большому смирению и простоте он ничего о себе не рассказывал, молитвенные свои подвиги скрывал от других, не любил, когда его хвалили. Молился же он непрестанно. Каждый день прочитывал наизусть всю Псалтирь. Жил он в крайней бедности. Деньги в руки (даже зарплату) брать не любил, а какие оказывались, клал в церковную кружку, радуясь: «Опять я свободен».

Одна женщина вспоминает свою поездку с семилетним сыном к отцу Леонтию. Батюшка спросил мальчика, знает ли он молитвы «Отче наш» и «Богородице Дево». Мальчик их не знал. Мать с сыном во время литургии причастились, а после службы, как и все, подошли за благословением к батюшке, который по немощи телесной сидел на стульчике посреди храма и благословлял народ просфорами. Мальчик был последним и просфоры ему не досталось. А отцу Леонтию перед этим какая-то женщина дала две монетки по 5 копеек. Вот их отец Леонтий и отдал мальчику со словами: «Вот, возьми себе — они тебе помогут выучить молитвы». Когда мать с сыном вернулись домой, то мальчик прочитал «Отче наш» и «Богородице Дево» и с первого раза запомнил их наизусть.

Одна женщина имела привычку из-за нехватки времени на домашнюю молитву молиться о здравии и упокоении в дороге. Отцу Леонтию она об этом ничего не говорила. Однажды, приехав в Михайловское, она после благословения у старца услышала его слова: «Так и делай. Поминай дорогой».

Привезла в Михайловское, к отцу Леонтию, некая женщина свою бесноватую сестру. Батюшка поговорил с ней и допустил до причастия Святых Христовых Таин. После причастия тело ее содрогнулось и она упала, потеряв сознание. Когда ее привели в чувство, то она была уже в своем уме и перестала вести себя как бесноватая.

Между людьми высокой духовной жизни поддерживается некая связь, и хотя отец Леонтий никуда не ездил, его имя было известно многим подвижникам. Как-то несколько прихожан из Михайловского и Фурманова отправились за советом к одному старцу из Троице-Сергивой Лавры, а он, узнав, откуда они, сказал им: «Зачем вам ездить к старцам, когда у вас Афон и Сион, выше Киева и Почаева? У вас своя Лавра, и выше в мире нет». Рассказывают, что некая блаженная из-под Ленинграда тоже имела духовное общение с отцом Леонтием, хотя в глаза его никогда не видела.

Одна женщина часто ездила в Сергиев Посад — в Лавру преподобного Сергия. И вот она как-то приезжает в Михайловское с поручением от одного лаврского монаха. Тот просил ее узнать у отца Леонтия, что ему делать, ибо замучили его болезни, то одна, то другая. Отец Леонтий ответил: «Передай ему, пусть поменьше пьет». Приехав вскоре в Лавру, она не знала, как и сказать тому монаху ответ отца Леонтия, так как подумала, что он много выпивает. Но делать было нечего — он спрашивает. Она, смущаясь, сказала: «Батюшка передал: пусть поменьше пьет». А монах улыбнулся над ее смущением и пояснил: «Понятно, батюшка провидел, что я действительно много пью... разных настоев из трав. Теперь больше не буду». Вскоре все его болезни прошли.

О прозорливости старца вспоминает монахиня Ангелина, которая во второй половине 60-х годов часто бывала у отца Леонтия вместе со своей сестрой. «Однажды мы шли втроем и всю дорогу пели молитвы, шли мы из Фурманова. Приходим к батюшке, а он говорит: “Певчие пришли”. А мы отвечаем: “Батюшка, мы не певчие” (тогда мы не пели в храме, а сейчас служим певчими на приходе). А он говорит: “Певчие, певчие”. У него