Глаза Филиппа сверкнули:

— Я не разбрасываюсь своим семенем!

— У нас еще есть время…

— Королева удалилась на роды. У вас остался месяц, всего месяц.

— Ваше Величество, может, было бы полезно вызвать в Лондон принцессу Елизавету?

— Зачем, помогать рожать?

— Если женщину похитили или хотя бы помогли бежать, то следы обязательно ведут к Елизавете или французскому послу Ноайлю. За послом и его людьми установлена постоянная слежка, но принцесса слишком далеко, лучше, если бы она была в Лондоне или вообще рядом с королевой.

— Вы с ума сошли! Быть рядом с королевой в определенный момент значит быть посвященной в тайну.

— Я не сказал: присутствовать в нужное время, я посоветовал просто держать принцессу во дворце. С ней наверняка прибудет тот, кто похитил женщину. Времени осталось немного, они тоже будут суетиться, чем себя и выдадут.

Филипп барабанил пальцами по оконному переплету, задумчиво глядя в ненастное небо. Как же надоела эта серая муть над головой! Испанцам отчаянно не хватало солнца, от частого ненастья портилось настроение, одолевали дурные мысли и предчувствия. Тем более, даже по словам самих англичан, год выдался на редкость мокрым. Дождь… дождь… дождь…

Вздохнул:

— Согласен. Удивительно, как Мария во все верит? Я иногда сомневаюсь, не беременна ли она действительно.

— Это было бы выходом для нас всех, но, увы…

— А живот?

— Бывает. У нее водянка, и это не позволит иметь детей никогда.

— Бедная женщина. Может, ее посвятить в наши планы?

— Нет! Нет, никогда! Если она узнает, то никогда не простит ни вам, ни нам.

— Хорошо, ищите, времени мало.

С того дня, когда ей объявили: «Вудсток, леди Елизавета!», прошел почти год.

В комнату, страшно топая (и почему она никак не научится ходить тихо?!), вбежала служанка, взятая из местных девушек. Грязные башмаки оставили следы на и без того не слишком свежем тростнике. Но по ее виду было ясно, что случилось нечто важное.

— Их светлость сказал, чтобы вы шли вниз!

«Светлость!» — мысленно фыркнула Елизавета, но подчинилась.

Бедингфилд явно был чем-то взволнован. Неужели королева родила?!

— Леди Елизавета, вам приказано вернуться ко двору.

— Это еще зачем?

— Вы должны быть рядом с королевой, когда ей придет время рожать. Это скоро, потому мы выезжаем завтра.

Елизавете бы кричать от радости, а она вдруг заупрямилась:

— Почему так спешно?

Ее тюремщик ничего не стал отвечать. Эта протестантка страшно действовала на нервы уже много месяцев. Он никак не понимал слабохарактерности королевы Марии, на ее месте Бедингфилд давным-давно отправил бы противную Елизавету вслед за ее матерью! Но королева почему-то не только отпустила опальную леди из Тауэра, но и возвращала в Лондон. Он не подозревал, что это воля не королевы, а совсем другого человека.

Но Бедингфилд все же был рад, потому что отъезд Елизаветы означал и его собственное возвращение, когда опальная красавица посмеивалась над бедолагой, то была права, он сидел вместе с ней, разве что получал вести и сам мог писать.

Давненько Елизавета не испытывала такого потрясения… Сколько она пробыла в тюрьме и ссылке? Немногим больше года, но казалось, что половину жизни! Испанцы не просто наводнили Лондон, они превратили весь двор в нечто совсем не похожее на то, что было при короле Генрихе.

Вытаращив глаза, Елизавета смотрела на нелепо разодетых мужчин. Куда девались богатые мантии с пышными рукавами, какие носил отец? Дублеты стали короче, теперь они не только не прикрывали колени, но и вообще заканчивались чуть ниже талии. Из-под них во все стороны топорщились набитые короткие штаны с торчащими из прорезей яркими тканями. Высокие воротники-рафы подпирали шеи до самых ушей. Но слишком много нашлось тех, у кого уши росли очень близко к плечам, таким приходилось старательно тянуть подбородок вверх, чтобы не быть зарытым в воротник до затылка. Смешнее всего выглядели втиснутые в тесные джеркины объемные животы любителей пива. На них трещали застежки, а сами джеркины топорщились совершенно неприглядно.

Во дворце невообразимый переполох, у Ее Величества, кажется, гораздо раньше срока начались схватки! Елизавета пыталась вспомнить свои собственные и не смогла. Но и забыть тоже не удавалось. Это ее пугало, можно ненароком выдать свою тайну. Бедингфилд страшно переживал, что Елизавета сумеет улизнуть, пока он хоть что-то пытается разузнать в дворцовом бедламе. Сначала девушка смеялась над своим мучителем, чувствуя себя чуть отомщенной, но потом поняла, что, если сэру Генри не удастся ничего толком сделать, она рискует ночевать прямо во дворе или вообще где попало.

— Сэр Генри, успокойтесь, я не собираюсь бежать. Хочу сначала посмотреть на своего племянника.

Наконец ее пристроили в отведенные покои, приставили не то служанок, не то охранниц и хотя бы до следующего утра оставили в покое. Лежа полночи без сна, Елизавета снова и снова мысленно перебирала свои последующие возможные действия. Чтобы выжить, нужно подчиниться или хотя бы сделать вид, что подчинилась. Еще раз испытывать судьбу рискованно, Тауэр недалеко. А если Мария потребует выйти замуж за какого-нибудь испанца?! Нет, она же должна считаться с желаниями сестры, не может королева вот так просто потребовать от Елизаветы переступить через свои чувства! И вдруг прекрасно поняла, что вполне может. Если посадила в Тауэр и не пожелала хотя бы выслушать, то сможет.

Что же делать? Устав от тяжелых мыслей, Елизавета решила, что думать об этом рано, кто знает, что произойдет завтра? Жизнь научила девушку так далеко не загадывать. Тем более у королевы схватки…

Но схватки закончились ничем, видимо, рожать все-таки рано. Все решили, что это к лучшему, преждевременно родившийся ребенок мог и не выжить. Марию даже поздравляли с тем, что роды не произошли, она растерянно кивала, явно чувствуя себя не слишком хорошо и уверенно.

Наряды дам хотя и изменились, но не столь сильно, здесь задавала тон сама королева, а Мария давно одевалась очень закрыто, никаких вольностей. И все же Елизавета испытала легкий шок, когда поняла, что ее рукава с богатыми отворотами теперь выглядят полной деревенщиной, а чепцы придется срочно менять! Но как раз по поводу чепцов она не расстроилась, носить большое сооружение, скрывающее роскошные волосы, ей всегда было в тягость. Зато маленькие чепчики, едва видные на расчесанных на прямой пробор волосах с пышными дугами по бокам, подходили Елизавете куда больше. Что ж, во всем есть своя прелесть, в том числе и в новой моде. Пусть у мужчин смешно топорщатся джеркины на пышных штанишках и пивных животах, ей самой очень шли и новые прически, и двойные рукава — верхние короткие с пышной сборкой, а нижние узкие без всяких отворотов, лишь с небольшими оборками у запястья. Чепчики позволяли показать роскошные волосы, а рукава — продемонстрировать красивые кисти рук — как раз то, чем Елизавета так гордилась. Талию можно утянуть, спину выпрямить, а вот пальцы длиннее или ровнее не сделаешь!