– Гектор! – выпалил я. – Я – Талли, фанат Хендрикса из «Жирной Игуаны».

Гектор опустил карабин. Не успел я оглянуться, как мы пили кофе в его сторожке. Все стены были увешаны обнаженными девушками из журналов, постерами с Хендриксом и фотографиями Лас-Вегаса.

Именно здесь, в этой каморке, я впервые встретился с доктором Дестином Уокером. Доктор Уокер изучал окна башни. По легенде, индейцы майя использовали их как некую систему маяков и с их помощью проводили свои торговые суда через коралловый риф. Ученый хотел знать, так ли это на самом деле.

После длинной беседы с доктором Уокером в тот день я был околдован Тулумом. Кроме того, я начал чаще думать о мире волшебных маяков, возвышающихся на скалистых берегах и уберегающих нас от опасности. Я зачастил на руины. Доктор Уокер даже периодически нанимал меня помочь ему с исследованиями.

В день отъезда Донны Кей я отправился на руины в поисках той самой утренней магии, но после того, как мой джип подвергся нападению пришельцев, я очутился в несколько ином Тулуме, нежели тот, что предстал глазам первых испанцев.

В 1518 году испанская экспедиция, возглавляемая Хуаном де Грихальвой, покачивалась на волнах Карибского моря. Все взоры были устремлены на высокий утес, вклинившийся между синим небом и бирюзовым морем. Там, вдалеке, растянулся красно-бело-синий город. Тулум показался им таким же большим, как покинутая Севилья в Королевстве Инквизиции.

Нога испанца ступила на землю Тулума не сразу: майя храбро сражались с завоевателями. Но в конце концов порох взял верх над стрелами. Вот и все. Старый шовинизм – извините-подвиньтесь, идут Великие нации Европы – сломил индейцев, и вооруженные религиозные фанатики в доспехах, изнуренные болезнями, охваченные жаждой золота, самопровозглашенные крестоносцы из цивилизованного мира наконец-то сумели высадиться на берег. Штука в том, что после всего этого кровопролития во имя Бога и Родины свалить через три месяца их заставили какие-то москиты.

Чино высадил меня, мой водонепроницаемый мешок и мой кайф у главного входа на территорию развалин. Парковка была забита туристическими автобусами, ежедневно возившими от отелей в Канкуне до руин и обратно уйму гринго. В отличие от своих предшественников испанцев эти гринго были вооружены не стальными шлемами и мушкетами, а фотоаппаратами «Инстаматик» и видеокамерами.

Я купил билет и влился в толпу посетителей, снующих вокруг как муравьи. Сегодня эта толкотня была для меня желанным зрелищем. Я уже давно не был так близко к реальному миру и теперь с удовольствием и весельем наблюдал, как они предаются своим отпускным обязанностям: фотографируют, позируют перед камерами, едят мороженое, покупают футболки, орут что-то своим непослушным детишкам на четырех-пяти разных языках. Я справился о Гекторе, но охранник сказал мне, что он уехал в город на обед.

Я обошел толпу у основания Эль-Кастильо и побрел к берегу. Он тоже был битком набит туристами, но мне посчастливилось найти свободное местечко в тени утеса. Я расстелил полотенце, снял рубашку, вытащил книгу, купил хот-дог и пиво у пляжного торговца и пошел в отпуск.

После нескольких бутылочек я отправился прогуляться по пляжу мимо алтаря на северной оконечности городка. Я по-прежнему был слегка под кайфом, и усевшись на камни, принялся наблюдать за стаей пеликанов, «бомбочкой» нырявших прямо в косяк цихлид. Интересно, думал я, сколько раз за свою жизнь ныряет пеликан?

Мне надоело считать. Угол солнца изменился, и яркое мерцание на воде погасло. Начали собираться серые облака.

Я вернулся на свое место в тени утеса и перенес вещи под крышу хижины на берегу. Громкоговорители на парковке разразились объявлением, что автобусы отправляются, и пляж и море начали пустеть.

Пока мои соотпускники, готовясь к отъезду, собирали сумки и сувениры, я махал им рукой. По этому случаю я воспользовался творческой комбинацией махов, которым выучился еще в Хартэйке, когда участвовал в родео. Не очень-то просто держать флагшток одной рукой и приветствовать толпу другой – тут, знаете ли, надобно уменье. Я научился смешивать разные стили махания, начиная с маха «откручивание лампочки» и заканчивая махом «мытье окон» или нестареющим махом «Папа Римский». Последний был особенно сложен: я поднимал вверх обе руки, коленкой прижав флагшток к седлу. На родео я всегда имел огромный успех. Зрители махали в ответ, свистели и хлопали. Правда, на берегу в Тулуме люди смотрели на меня так, словно мне надо в психушку.

– Автобус уезжает, сэр, – прокричала мне одна властная американка.

Я помахал ей и сказал:

– Я не еду в автобусе, мэм, – и услышал, как она сказала своему мужу, ковыляя мимо:

– Он что, поедет на крыше?

Все это махание меня утомило. Кроме того, я по-прежнему не имел представления, как, черт возьми, доберусь домой. Я позвонил на базу с платного телефона у сторожки, но нарвался на автоответчик. Они еще рыбачили. Выражение лица Сэмми Рэя сегодня утром обещало рыбалку до заката. Я оставил сообщение о джипе и сказал, что придумаю, как вернуться.

Мой день в стране чудес прошел без всяких мыслей о том, как может произойти это самое возвращение. А потому, решил я, самое время составить какой-нибудь план. Я расстелил полотенце на водонепроницаемом мешке и устроил импровизированную подушку. Надо же думающему человеку куда-нибудь положить голову.

Через какое-то время думающего спящего человека разбудили странные звуки. Я открыл глаза и увидел Гектора. Он перебирал воображаемые струны своего М-16 и пел «Со сторожевой башни».[68]Призыв Гектора сопровождался шелестом первых жалящих капель дождя. Солнечные лучи быстро уступили место внезапному шквалу, солнце спряталось, а горизонт заволокло туманом. Совсем близко ударил гром, вспыхнула молния, и я ринулся с пляжа в убежище под нависающим утесом.

Гектор бежал следом.

– Ты видел большую лодку? – спросил он по-испански.

– Какую лодку?

– Да вон ту, – ответил он, тыча карабином в сторону берега. Я посмотрел на серый океан. Сначала я ничего не видел, а потом услышал звон судового колокола. Мгновения спустя огромный бушприт внушительного парусного судна проткнул завесу дождя и тумана. За ним последовали грациозные очертания длинного зеленого корпуса.

Я мог поклясться, что вижу очень старую женщину в желтом непромокаемом плаще (или это травка до сих пор действует?). Она выкрикивала приказы команде, проворно сновавшей по палубам одной из самых красивых двухмачтовых шхун, которые я только видел в своей жизни.

– Увидимся позже, Талли. Мне надо работать, – крикнул Гектор и побежал под дождем на вершину утеса.

Я едва расслышал его. Снова ударил колокол, очередную команду передали серией выкриков, и большой якорь, качавшийся на стальном тросу под бушпритом, с шумом упал в воду.