Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В какой-то момент Кавелли почувствовал себя совершенно обессиленным. Спустившись по ступеням мемориала, он направился к отелю, в то время как в нескольких тысячах миль отсюда пятьдесят девять студентов ожидали своего профессора в третьем лекционном зале университета «Ла Сапиенца».
XLVI
Побрившись и приняв душ, Кавелли облачился в новые, купленные перед отъездом вещи и отправился завтракать. Отель предлагал своим постояльцам весьма заманчивое меню, но он удовольствовался парой тостов с жареным яйцом, а также свежевыжатым апельсиновым соком и черным кофе. После завтрака он, скорее для развлечения, чем из интереса, пролистал «Вашингтон пост», которую ему подсунули под дверь номера.
К своему удивлению, он обнаружил там короткую статью, в которой рассказывалось о смерти кардинала Фонтана. В сущности, в ней не говорилось ничего нового, разве что сообщалось, что кардинал не так давно посещал Вашингтон, где, в частности, участвовал в симпозиуме на тему «Сила прощения». Какую позицию он занимал по данному вопросу, из статьи было непонятно.
Кавелли закрыл газету и отложил ее в сторону. Он подумал о Пие, предполагая, что она вряд ли видела эту статью. Наручные часы показывали десять минут десятого, через двадцать минут подойдет Пия. Кавелли в очередной раз убедился, что не забыл взять с собой записку синьора Вольты с адресом, и направился в сторону вестибюля.
XLVII
Пия уже стояла у стойки регистрации и разговаривала с консьержем. Тот указал на Кавелли.
— Вот он идет.
Девушка повернулась к нему. Сегодня на ней был светло-серый костюм и белая блузка, волосы она снова собрала в прическу. Ее макияж немного отличался от обычного, но изменение было настолько незаметным, что Кавелли не смог бы объяснить, в чем именно оно заключается. Очевидно, что, собираясь на встречу, она думала об их сегодняшнем собеседнике и приложила много усилий, чтобы выглядеть более солидно и респектабельно. Кавелли отметил про себя, что такой стиль ей очень идет.
— Доброе утро, Пия.
Она встревоженно улыбнулась.
— Мы идем? Если честно, я не сплю сегодня с половины пятого.
— Конечно.
Они вышли из отеля, и мгновение спустя швейцар остановил для них такси. Они сели, и Кавелли назвал водителю адрес:
— Висконсин-авеню, пятьдесят — тридцать четыре.
— Хорошо, сэр.
Машина тронулась.
XLVIII
Кавелли не знал точно, чего он ожидал, но почему-то оказался разочарован. Резиденция Рыцарей Колумба в Вашингтоне выглядела довольно невзрачно. За исключением латунных табличек в рамках, украшавших стены коридора и напоминавших об истории, это было обычное офисное здание. Конечно, где-то здесь находился зал для собраний, который, возможно, выглядел намного более нарядно и торжественно, но пока его нигде не было видно.
Кавелли и Пия сидели в приемной Великого Рыцаря ордена и беседовали с его секретаршей — круглолицей пожилой леди с седыми кудрями, которая представилась как Эрин и все никак не могла успокоиться, непрерывно восторгаясь тем, что Кавелли прибыл прямиком из Рима. Ей самой, к сожалению, еще не довелось там побывать, но зато папа Иоанн Павел II несколько лет назад приезжал в Вашингтон и провел целый день с Рыцарями Колумба.
— Он сидел от меня не дальше, чем вы сейчас, — восторженно сообщила она.
Кавелли, как ему казалось, незаметно покосился на свои наручные часы, но Эрин все равно это увидела.
— Мистер Берд сейчас ведет важный телефонный разговор, — сказала она извиняющимся тоном, кивнув сначала Кавелли, а затем Пие, которая нервно поглядывала в окно. — Может быть, печенье? — Эрин протянула им вазочку с выпечкой. — Его испекла моя дочь. Вот увидите, это самое лучшее печенье, которое вы когда-либо пробовали.
Девушка покачала головой и снова отвернулась к окну. Кавелли взял одно печенье, несмотря на то что обычно строго воздерживался от сахара. Он резонно рассудил, что вполне достаточно, если один из них двоих ведет себя недружелюбно.
— Благодарю, — он откусил кусочек и вежливо улыбнулся. Поскольку сахар он ел только в исключительных случаях, печенье показалось ему слишком сладким.
В этот момент в дверях кабинета появился Огден Берд. Это был тучный господин лет семидесяти с лишним, в синем пиджаке. Круглое лицо, венчик седых волос и широкая улыбка делали его похожим скорее на доброго дедушку, чем на загадочного главу могущественного ордена. О его высоком положении говорило лишь массивное золотое кольцо на правой руке, с гербом Рыцарей Колумба — крестом, образованным из меча и якоря.
— Я многократно прошу прощения за то, что вам пришлось ждать. Все этот телефон… Здесь сегодня черт знает что такое творится.
Кавелли ответил на крепкое рукопожатие и широко улыбнулся в ответ.
— Здесь я меньше всего ожидал бы появления черта.
Либо Берд был очень вежлив, либо ему действительно понравилась шутка, во всяком случае, он громко рассмеялся.
— Отлично! Пожалуй, мне стоит это запомнить.
Он пожал руку Пии и пригласил их в свой кабинет. Широким жестом он указал на два стула, расположенных напротив совершенно пустого стола, на котором не было ничего, за исключением пары семейных фотографий. Сев за этот стол, он поинтересовался, чем может быть полезен.
— Мне сказали, что это дело чрезвычайной срочности.
Взгляд Кавелли излучал дружелюбие.
— Прежде всего, мы с мисс Рэндалл хотели бы поблагодарить вас за то, что вы нашли время, чтобы принять нас сегодня. Мы слышали, что завтра вы отправляетесь в длительную поездку.
— Да, в Южную Америку, — бодро провозгласил Берд.
— Как я уже сказал, мы вам очень благодарны, — Кавелли полез в нагрудный карман и вытащил паспорт. — Тем более что вы даже не знаете точно, кто мы такие и каковы наши полномочия. Если вы хотите убедиться… — Он протянул документ Берду, проследив, чтобы тот смог как следует разглядеть герб Ватикана. Берд мельком взглянул на паспорт и мгновенно заметил герб.
— О нет-нет-нет, в этом нет необходимости! — возмущенно запротестовал он. — Так чем я могу быть вам полезен?
Кавелли откинулся на спинку кресла и посмотрел в потолок, словно ища подходящую слова, при этом, конечно, он уже точно знал, что сейчас скажет. Ранее он договорился с Пией, что ни за что не станет выдавать себя за сотрудника Ватикана, а также выдумывать для главы ордена какую-нибудь лживую историю.
«Однако, — невинно добавил он, — если Берд неправильно воспримет эту правду, мы ведь ничего не сможем с этим поделать».
Затем он объяснил девушке свой план, наблюдая за тем, как с каждым мгновением ее ухмылка делается все шире и
