– Значит, он не вернется? А мне нужно показать ему смычок. И еще… кое-что спросить у него хотела.

– Он просил сопровождать гостей в ресторан. Он сам тоже туда приедет.

– Ресторан? Что? Еще и поминки будут?

– Так уж полагается. И это будут не настоящие поминки, понятное дело, но что-то вроде того. Никифор рассудил, раз уж потревожил людей, выдернул их среди дня, оторвал от дел, то должен как-то неудобства им компенсировать и хотя бы их хорошо накормить.

– Очень благородно с его стороны.

Сашенька чувствовала, что ресторан сейчас будет весьма кстати. Она проголодалась и продрогла. И даже сама мысль о тарелке горячего питательного супа придавала ей сил. Хотя в обычное время девочка предпочла бы любую другую закуску. Но сейчас ей отчаянно хотелось влить в себя именно супчика да с потрошками, как аппетитно поговаривал любимый мамин киногерой, с детства приучив Сашу к мысли, что потрошки – это очень даже вкусно.

– Поминальный стол – это как раз то, что нам сейчас нужно.

Впрочем, оказалось, что не все придерживаются того же мнения. В ресторан поехали всего две дамы. Та самая впечатлительная арфистка и еще одна, выполнявшая роль администратора при оркестре, с которым выступал Никифор. Но эти две дамы были чрезвычайно оживлены и общительны, они с легкостью компенсировали отсутствие всех остальных, которые заявили, что не собираются продолжать участвовать в этом фарсе.

Саша еще на кладбище слышала, как эти люди, уходя, шептались между собой:

– Заставил нас участвовать в похоронах какой-то совершенно незнакомой девицы!

– Столько времени зря потеряли.

– Совсем из ума старик выжил!

И еще тогда Сашенька задумалась, что же такое происходит с людьми, что им жалко потратить несколько часов своего времени, чтобы проводить в последний путь человека. Пусть и незнакомого, но все-таки человека. Ведь какой бы ни была эта убитая Елена Шепелева, больше ее не будет. Нигде и никогда.

Как выяснилось, обе дамы к приходу Сашеньки с Петром Карловичем и мальчиком уже успели помянуть усопшую и не по одному разу. И их раскрасневшиеся лица лучше всего объясняли истинную причину их присутствия на этом мероприятии.

Одна из них так с одобрением и сказала:

– Чего-чего, а на ресторан Никифор денег не пожалел.

На заранее накрытом столе было столько закуски, что свободного места почти не было видно.

– Напрасно наши боялись, что старик их хлебом и водой заставит поминать покойницу.

– Вот им будет досадно, когда мы расскажем, чего они лишились.

– Сколько тут вкусностей!

– И выпивка отличная!

И тетки со здоровым аппетитом накинулись на поминальную трапезу. Ели, пили и разговаривали. И очень скоро Сашенька поняла, что в оркестре не все так гладко. Подковерные интриги уже не первый год были направлены на то, чтобы дискредитировать и уничтожить репутацию их главного солиста. И Никифор буквально каждый день был вынужден доказывать свое право называться таковым.

– Но пока что никто не в состоянии его заменить. Наши змеи надеялись, что Никифора смерть жены подкосит, как бы не так. Он еще больше начал выступать. Внучка пропала? Ерунда! Он гастроль за гастролью отыгрывал с блеском. Дочка в сумасшедший дом угодила, думали, это уж точно его подкосит, но нет, он еще больше живчиком запрыгал.

– И зачем? Для кого старается? Куда ему столько денег? Пора бы уже дорогу молодым освободить!

Саше стало неприятно. Тем более что она видела, как скромно, если не сказать бедно, живет старый скрипач. И если он и гастролирует с прежним пылом, то уж совершенно точно не ради денег, которые лично ему совсем не нужны. И одновременно закралась в голову мысль, уж не связаны ли свалившиеся на голову Никифора и его семьи несчастья с той завистью и злобой, которая окружает старика в его творчестве? Они тут с Колпаковым и Юрой мечутся, ищут негодяя, а преступник, возможно, сидит где-нибудь за пультом в оркестре совсем рядом с Никифором и пристально наблюдает за ним. Подлый человек ждет своего часа, когда у старика совсем уже не останется сил, чтобы противиться ударам судьбы. И тогда этот гад восторжествует и нанесет решающий удар.

– У успешных людей всегда много врагов, – произнесла арфистка, которую после нескольких рюмок горячительного потянуло на философию. – Если про тебя не говорят плохого, значит, ты ничего из себя не представляешь.

– Это точно. В большинстве у людей срабатывает эффект Моськи из басни Крылова. Они лают на тех, кто талантливее их самих, и самим себе при этом кажутся чем-то куда как более значимым. Со стариком никто не сравнится.

– Не скажи, у Никифора есть парочка вполне явных конкурентов.

– Это они так думают. Пока старик не рассыплется на части, он всегда будет играть лучше, чем они. Он виртуоз, а они в лучшем случае отличные исполнители. Конечно, не станет Никифора, сгодятся и эти ребята, но не раньше. Нет, не раньше.

Вскоре вернулся Никифор. Он сразу же признал свой смычок и очень ему обрадовался.

– Возвращается ко мне моя Ярослава. Пусть и по частям, но возвращается.

Вообще, выглядел Никифор очень бодрым и веселым.

– Сработал мой план! Хелена пришла в себя!

– Ну, слава богу! Дождались!

Дама-распорядительница перекрестилась и опрокинула в рот рюмку.

– Дай бог ей здоровья!

– Пока ехали в больницу, о чем мы с ней только не разговаривали. Но в одном я не сумел убедить свою девочку, она не хочет верить, что Анечка может быть жива. Дескать, приходила к ней Анечка. Много раз приходила. И всякий раз мертвая. Хелена говорит, знать бы только, что случилось с девочкой, этим бы я и успокоилась. И странную вещь сказала мне дочка, вроде бы ребенок какой-то рядом с Анечкой был. Вроде бы мальчик. Не знаю, с чего Хелена такую глупость взяла, но если это будет ее единственная странность, то пускай говорит. Все лучше, чем полностью отсутствовать и витать мыслями где-то далеко от меня.

Тетки выразительно переглянулись. И одна из них незаметно покрутила пальцем у виска. Слова Никифора показались им обеим бредом сумасшедшего. Но тот ничего не заметил и поднял полную рюмку водки.

– Ну, за упокой души женщины, вернувшей мне дочь!

Выпив, он закусил водку кусочком черного хлеба. Хотя за столом стояло множество самых разных блюд, включая кутью и блины, но ни к одному из них старик не притронулся. И что самое удивительное, Миша повел себя схожим образом. Нет, водку он не пил, ограничился киселем, но на блины даже не посмотрел. Мясную и сырную нарезку проигнорировал. Взял кусочек хлеба, пожевал его и сказал, что сыт. А вот смычок его заинтересовал, мальчик крутил его так и эдак, не выпуская из своих тонких ручек. И длинные пальчики с удивительной легкостью порхали по нему.

Какое-то время Никифор молча наблюдал за ребенком, потом выпитая водка возымела свое действие, он слегка порозовел и произнес: