— Я тут, в гостинице, провел некоторую оперативную работу и обнаружил кое-какие странности, Саня. Они касаются приезда сюда господина Митрофанова. Я имею в виду время его появления в гостинице. И еще то, что номер был ему забронирован заранее.

— От кого узнал?

— Ага, сейчас я тебе вскрою свою агентуру, как же!

Но Турецкий, знавший Славку как собственные пальцы, засмеялся.

— Слушай, неужто кофе со сливками? — Он имел в виду пышную администраторшу гостиницы, которая прямо-таки сверкала глазами при их появлении в холле.

— Саня, если бы ты знал, какой это был когда-то зверский темперамент!.. Ах, что с нами делает время…

— Надеюсь, ты не обидел девушку?

— Я-а-а?! Как это тебе могло в голову прийти?! Ты ж помнишь, она раньше в «Центральном» работала. И в мой прошлый приезд, года два, что ли, назад, это был такой кайф, такой праздник души и тела, скажу тебе!

— Слава, не оправдывайся, я ее, конечно, сразу вспомнил, как увидел, и уверен, что она и сейчас достойна твоего пристального внимания. Так что у нас с Митрофановым?

— А очень интересно! Он появился в гостинице в половине первого ночи. Был в камуфляже, и от него сильно пахло гарью, как будто он был рядом с пожарищем. Специфический такой запах. И отправился, по словам нелюбопытной горничной на этаже, не в свой номер, а прямо к Смурову…

1

Утро началось с проблем.

Еще с вечера, четко установив очередность дел, Грязнов позвонил на мобильник Вениамину Грачу и, недолго рассуждая, предложил майору прибыть к девяти утра в гостиницу «Енисей», чтобы получить задание, ибо он решением руководства следственно-оперативной группы Генеральной прокуратуры включен в ее состав. А чтоб ни у кого не возникло ненужных вопросов, попросил Веню продиктовать ему домашний телефон полковника Крайнева, начальника УУРа. Затем он тут же перезвонил Феликсу Егоровичу и сообщил тому о принятом решении. Полковник, судя по его голосу, даже обрадовался, что его человек будет работать с москвичами, это ж прекрасный повод владеть информацией.

Короче говоря, после нескольких телефонных звонков и переговоров Вениамин Васильевич Грач доложил Вячеславу Ивановичу, что необходимое «добро» от начальства им получено, но с непременным условием — ежедневно докладывать о результатах расследования.

— Это само собой! — удовлетворенно загоготал Грязнов. — Как же, как же! Ты ж понимаешь!..

Именно его, Грача, имел в виду Вячеслав Иванович, когда разговор зашел о том, что Настя нуждается в защитнике. Уж кому, как не Грачу, помимо прочих его достоинств еще и чемпиону края по боксу в полутяжелом весе, и знать тех, кто наверняка захочет прижать строптивого судмедэксперта.

Итак, все с этой стороны, казалось бы, предусмотрели, кроме обычной мелочи, на которую порой не обращаешь внимания.

Вениамин на своем «жигуленке» подвез Масловскую к краевой больнице, где располагался морг и где ей еще предстояло работать с телами остальных погибших, и в первую очередь с охранником Гараниным, умершим уже в больнице. Майор остановил машину буквально в десятке метров от центрального входа, выпустил Анастасию и отъехал чуть в сторону, чтобы поставить машину на стоянку. Всего какие-то считанные секунды прошли, даже и не минута. Вениамин поначалу не сообразил, что произошло.

А было вот что. Настя, оглядываясь на свою «охрану», остановилась у ступеней парадного входа, чтобы потом пройти все здание насквозь и выйти через другие двери — так ближе — к заднему фасаду, где и располагалось приземистое кирпичное строение морга. Она стояла на первой ступеньке, возле бетонной урны, докуривая сигарету, начатую еще в машине. Сумка ее висела у нее на сгибе локтя. Настя не обратила внимания на приближающийся треск мотоцикла. Она только ощутила вдруг сильный рывок, после которого не удержала равновесия и упала на асфальт, больно ударившись коленями.

На ее крик обернулся Грач и увидел, как в сторону ворот на сумасшедшей скорости промчался черный мотоцикл с седоком в таком же черном шлеме и в кожаной одежде. Миг — и он уже скрылся за воротами. Догонять его было бесполезно: кругом частный сектор, узкие улочки — окраина же.

Испугавшийся за Настю, которую мог сбить этот негодяй, Грач кинулся к женщине. Помог подняться, но Настя еще не пришла в себя, морщилась от боли и, только обнаружив пропажу сумки, поняла, что случилось. Значит, эти мерзавцы, насмотревшись западных фильмов по телевизору, использовали давно известный, особенно у итальянских бандитов, прием грабежа прохожих — вырывание сумок на ходу. Но здесь-то зачем? Что у нее в сумке ценного? Пачка сигарет с копеечной зажигалкой? Мобильный телефон? Набор собственных инструментов? Служебное удостоверение? Ну и зачем это им? Что они с этим делать будут?

Пока стояли и размышляли, Грач догадался позвонить Грязнову и доложить о происшествии. Вячеслав Иванович недолго думал. Попросил передать трубку Насте и сказал уже ей:

— Это, я полагаю, Настена, тебе первый горячий привет от твоего вчерашнего партнера по танцам. Помнишь наш вечерний разговор? Они наверняка были уверены, что в сумке у тебя фотокамера. А она у меня, и я только что передал все отснятые тобой материалы в Москву. Ждем ответа. Я сейчас еду в аэропорт. Что у тебя в сумке-то еще было ценного? Документы? Командировочные?

— Нет, одно служебное. Паспорт и деньги я специально в гостинице оставила — мало ли что?

— Ну и черт с ним, со служебным, другое выпишем. Не бери в голову. Да, слушай, я Галку не «на яму» послал, а туда, к вам, она с медсестрами поработает, пока ты Гараниным будешь заниматься. Не переживай, желаю удачи. Вот увидишь, результат будет, как мы с Саней и предсказывали. А Грачу можешь передать, чтоб он клюв не раскрывал зря, еще раз так проколется, уволю.

Самолично услышав последнюю фразу — слышимость у трубки была хорошая, — Вениамин стал было перед Настей оправдываться, но та и не думала волноваться и успокоила своего защитника, предложив потом проехаться, посмотреть, может, где-нибудь ее сумка уже валяется, ведь в ней нет ничего такого, что представляло бы для кого-нибудь интерес.

На этом, Настя полагала, мытарства ее на сегодня практически закончились. Работа предстояла муторная, наверняка опять объявятся любопытные «санитары», но в дверях прозекторской каменно застыл Вениамин Грач в расстегнутой и сдвинутой на спину куртке, из-под которой красиво просматривалась рукоятка пистолета в кобуре, висящей у него под мышкой на кожаной сбруе. И таким образом любопытство местных санитаров должно было бы резко ограничиться.

Но позже случилось как бы неожиданное. В морге появился высокий, здоровый мужик кавказского типа, который подошел к Грачу и, узнав, что судебный медик Масловская находится внутри прозекторской, потребовал, чтобы охранник пропустил его к ней. По личному делу. Вениамин стоял камнем. Он приоткрыл дверь и сказал Насте, что ее тут кто-то спрашивает.