— Чур я первая на ней покатаюсь!

Почему-то в голове у девушки не было ни единой разумной мысли. Хотя почему это? Да потому что в ней алкоголя было выше крыши, а еще злость клокотала нешуточным коктейлем, похлеще всяких там шотов с текилой или бокалов с коньяком.

Покататься на корове? Да кизяк вопрос вообще!

— Ну какой же ты тупой! Мне нужен бык, — Рома уселся на скамейке.

— Не суть, она не будет против.

— Ребят, ик, я думаю, она отдыхает, — Мила уселась рядом с Ромой, мечтая поскорее избавиться от ненавистных каблуков. Какой черт ее дернул их напялить? Ну-ну! Это же было желание показать себя. Показала? А теперь по шею в болоте и с налипшей грязью на тонкой шпильке.

А кое-кто с Алинкой зажимался. Оторвать бы ему фаберже за это!

Хоть ноги не сломала и то хорошо.

— Корова или Петрович?

— Ну это же он, тупица, — Вася почти ловко перекинул свое тело через забор и упал на спину, застонав так, что Мила на мгновение испугалась.

— «Заебись», кричали гости, — прошептал Вася.

На мгновение Миле показалось, что кто-то прокричал ее имя, но все это утонуло в последущем «му-у-у» от животного, которое вывели через главные ворота.

Час ночи, если верить часам на руке, а трое не шибко трезвых ребят украли корову и собирались покататься на ней.

— Боже, какая прелесть, — Мила скинула туфли и побежала к тучной буренке, прочно цепляясь за нее всеми конечностями. Запах правда был не очень, но и Багирова пахла не розами.

— Дамам уступим, так и быть.

С этого момента все, что только могло пойти не так, именно так и пошло. С горем пополам Багирова очутилась верхом на корове, просто чудом, потому что пьяные ребята точно не понимали, что творили и легко могли бы ее уронить.

— Парни пьяные, кони запряженные!

Это последнее, что услышала Мила, потому что буренка поняла, что здесь что-то не так, и сорвалась вскачь, пытаясь скинуть с себя Багирову.

— Ааа!

Страх моментально окутал тело и от веселья не осталось и следа.

Девушка вцепилась в животное мертвой хваткой, мгновенно трезвея, а этот безумный галоп сносил голову, буренка мчалась в сторону клуба, где толпился народ, в шоке взирающий на приближающуюся к ним корову и такую же перешуганную девушку на ней.

«Господи, я больше никогда не буду пить».

Ветер бил в лицо, а паника плотным кольцом сжала горло.

«Саша меня точно убьет... если догонит». Пролетело в голове вслед.

В какой момент все прекратилось, Мила понять не смогла. Она просто услышала оглушительный вопль, оказалось, что это ее вопль. Он стоял просто на всю округу. Сомнений в том, что услышать могли бы и в соседней области, уже не было. Горло нещадно ссадило. Рывком ее выбросило из седла, так сказать, а затем кто прижал ее к себе. В абсолютно шоковом состоянии девушка зажмурилась и не решалась открыть глаза.

— Дурочка мелкая, — недовольно прогремело над ухом, и все встало на свои места. Саша собственной персоной держал нерадивую жену на руках. А Мила тем временем была в достаточно сильном шоке, чтобы вымолвить хоть слово. — Ты цела?! — продолжил кричать Ракитин, ощупывая девушку везде, где мог только дотянуться. Как-то быстро он утащил ее в тень, подальше от людских глаз.

Мила приоткрыла один глаз, сталкиваясь с разъяренным буйволом, который оказался ее мужем. Таким злым девушка Сашу не видела никогда. Даже тогда, когда была виновна в аварии. Да даже отец не был таким злым.

— Что в твоей пустой башке вообще происходит, мать твою?! Ты вообще берегов не видишь? Где твое ебучее чувство самосохранения?! — крик оглушительными ударами стучал ей по голове, пока Мила жевала губы и все еще дрожала не то от страха, не то от паники, скрутившей ее тело. А паниковать было из-за чего…ведь Ракитин НИКОГДА, НИКОГДА в жизни при ней не ругался матом.

Были основания полагать, что и без нее он не ругался, просто потому что это было не в его характере. Что бы там ни происходило, какие бы вещи не ввергали его в шок, он всегда был спокоен как удав, а здесь была какая-то нереальная ситуация, к которой девушка не была готова.

И все это она осознала лишь на руках у своего мужа, находясь в полу коматозном состоянии от нахлынувших ее эмоций, потому что про алкогольное опьянение разговора быть не могло, все пойло выветрилось с криками о помощи.

Долбанный театр абсурда. И если Ракитин говорил матом, то ситуация реально вышла из-под контроля. И милая шалость прекратила быть таковой ровно в тот момент, когда Багирова смылась от мужа вместо того, чтобы выяснить все на берегу.

— Я, блядь, чуть не поседел здесь, поднял всех на уши, начал обзванивать всех знакомым, полиция на ушах, все выезды из города мониторят, проверяют каждую машину! Людей уже опрашивают! Ты хоть на секунду поняла, какой страх я испытал? Да я думал, что с тобой случиться могло что-то, а ты просто наебенилась в хлам?! Обещала же мне ни капли в рот!!! — это и еще много чего неслось из рта Ракитина бесконечным потоком, пока он нес Милу домой, и нес он ее не как мешок с картошкой, надо сказать, а как самое дорогое, что только могло быть в жизни.

И несмотря на злость никаким боком не зажал, не прижал, не причинил боли, лишь сильнее к груди притягивал.

А мила тем временем ладошкой чувствовала, как безумно стучит мужское сердце. И все эти крики не сопровождались сорвавшимся дыханием, нет. Он нес ее, отчитывал, и дышал как ни в чем не бывало.

Багирова бы и без груза бы где-то упала без сил, ведь они шли прилично…а она на каблуках. Была по крайней мере точно.

Когда эти двое очутились в доме, Ракитин усадил Милу на кухонный стул, сам достал бутылку водки и, содрав крышечку с корнями, сделал несколько глотков. А затем стукнул ею по столу, злобно вперяясь в Миру. Взгляд метал искры, и тысячи эмоций сменялись одна за другой. Пульсирующая жилка на шее привлекла внимание Багировой, а затем скатившаяся по широкой шее капелька пота, утекающая прямо под белую рубашку. Между этими двумя искрило так, что мало не покажется никому, даже дышать в помещении было тяжело, таким плотным узлом пространство стянуло злостью, яростью и отчаянным желанием чего-то, о чем Мила своим поплывшим мозгом догадаться не могла.

— Что я, блядь, должен еще сделать, чтобы ты услышал меня и прекратила творить хуйню?! Что, скажи мне?! — сорвавшийся голос треснул, и Мила увидела в глазах Саши отчаяние. Впервые в жизни такое она видела в Ракитине. Он всегда был оплотом уверенности, спокойствия и безразличия. Вот это именно то, что она всегда наблюдала в нем абсолютно вне зависимости от ситуации. Скорее всего, его специальность обязывала. Род деятельности не предполагал эмоций, а сейчас…клемму сорвало. Просто раз и все.