Драххов полуальв и драххова целительская магия! Его сегодня разве что до хрустящей корочки не прожарили, он должен быть слаб, как двухнедельный котёнок! Но ведь нет же! Торгуется, будто и не надменный ушастый, а натуральный хоб[1]!

Ну, ничего, я тоже не дурак, хоть и выгляжу… м-да. Так что с высокомерным ушастиком мы кое-как сговорились. Не скажу, что смог заработать серьёзные деньги на торге, но как минимум одну корону я всё же на этом торге заработал, даже с учётом расходов на мзду медсестре, а там, глядишь, и от творений Падди что-то перепадёт. Зря я, что ли, в эту негоцию своими деньгами вложился?! Три четверти накопленного грохнул на эти драхховы ингредиенты, между прочим. Все три паунда… либры, то есть.

Нет, шустрому хафлу и его таланту зельедела я доверяю, и, честно говоря, в других обстоятельствах и оставшуюся часть своих сбережений на эту затею не пожалел бы. Но вскоре грядёт оплата за доступ в Королевскую библиотеку, и совсем не факт, что мои инвестиции к тому моменту обернутся прибылью… или хотя бы просто отобьются. В общем, доверие доверием, но в таких вещах всегда лучше перестраховаться. Успеет Падди продать свои зелья или нет, а на оплату абонемента деньги должны быть под рукой. Тем более в ситуации, когда столь полюбившийся мне рынок Граунда ввиду непогоды, накрывшей Тувор, стал работать от случая к случаю, сокращая мой и без того невеликий доход.

Сухо попрощавшись с полуальвом, потерявшим ко мне всякий интерес, едва он получил плату за товар, я вновь позвал медсестру и, доставив под её присмотром вновь запечатанный личной печатью Греймура сундук в хранилище, слинял прочь из госпиталя. Ну не люблю я это место, уж больно неприятные воспоминания оно на меня навевает.

Вечер окончательно вступил в свои права, а улицы Тувра окутались холодным тяжёлым туманом, сквозь который едва можно было рассмотреть неверное марево света редких уличных фонарей. Руку протяни, пальцев не увидишь. Погодка, чтоб её!

Картинка перед моими глазами уже привычно выцвела до чёрно-белой гаммы, а носорожьи уши дёрнулись, поднимаясь вертикально над лысиной. Не видел, но почувствовал. И приглушённые туманом звуки уходящего на ночной покой города вдруг стали ярче и отчётливее. Теперь мне не грозило наткнуться на катящий по мостовой каб, неожиданно выныривающий на пути из серого марева тумана, или столкнуться с нетрезвым пешеходом, добирающимся от любимого питейника до постылого дома противолодочным зигзагом… чем бы ни был этот самый зигзаг!

Оглядевшись по сторонам и убедившись, что в этой кисельной мути меня можно разглядеть с расстояния в пару рядов и не больше, каким бы зорким трау или альвом ни был наблюдатель, я поправил висящую на боку сумку и, свернув в ближайшую подворотню, вцепился пальцами в грубую кирпичную кладку старого дома. А теперь… раз-два, раз-два…

В считанные мгновения оказавшись на крутом скате крыши трёхэтажного здания, я вскарабкался на её конёк и, ухватившись для устойчивости рукой за высокую каминную трубу, довольно кивнул. Здесь тумана почти не было, так что передо мной открылся вид на целое море вздымающихся к небу крыш и частокол дымящих труб. Покрутив головой и определившись с направлением, я глубоко вздохнул и… скользнул по черепице вниз. Прыжок! Подо мной проплыл тонущий в тумане провал меж стоящими рядом домами. Ещё один, и я взмываю на конёк соседней крыши. Побежали!

Я говорил, что быстро добрался от Пампербэя до Тувра? Ха, да по сравнению с нынешним спринтом, то была ленивая пробежка!

Не прошло и четверти часа, как прыжки с крыши на крышу привели меня в «родной» район, а там уже и до Граунд-хайл рукой подать. Правда, здесь мне пришлось всё же сойти на грешную землю. Уж слишком велико расстояние между зданиями складов и мастерских, чтобы сигать с крыши на крышу. Но на скорость моего передвижения смена маршрута почти не повлияла. Сказался опыт и знание пути, всё же не раз и не два добирался этой дорогой до своего рабочего места на рынке. А там взлетел вверх по холму к добротному, сложенному из дикого камня, дому Берриозов, перемахнул через низкие для меня перила веранды на заднем дворе и, мимоходом отметив присутствие у ворот знакомой повозки, постучал затейливым молоточком о стальную площадку на тяжёлой, набранной из массивных дубовых плах, двери, ведущей в логово хафлингов.

Вопреки ожиданиям, в дом меня пустил не Падди, не его неугомонная сестрица, и даже не молчаливый слуга хозяина дома, а он сам. Старый Уорри, обычно франтоватый и насмешливо-добродушный, смерил меня каким-то пустым взглядом…

— А, это ты, громила… проходи, — он мотнул головой, да так, что скрипнул накрахмаленный воротничок белоснежной сорочки и, одёрнув полы небрежно накинутого на плечи пиджака, отступил в сторону, пропуская меня в прихожую. Пригнув голову, чтобы не стукнуться о низкую притолоку, я вошёл в скудно освещённое помещение и тут же вынужден был догонять покатившегося вглубь дома хафла.

Попетляв по пустым коридорам старого дома, мы миновали столь же пустующую буфетную и, пройдя через тёмную столовую, наконец, оказались в гостиной, освещённой разве что парой газовых рожков на стенах, да полыхающим в камине пламенем. Кивнув мне на одно из кресел рядом с низким столиком, Уорри с натугой подвинул поближе такой же монументальный образчик мебели периода расцвета метрополии, стоявший чуть ли не вплотную к зеву камина.

— Выкладывай на стол покупки, а я пока глинт принесу, — проворчал старый хафл, направляясь к дверям, ведущим в столовую. — По такой погоде, горячее питьё — то, что нужно, чтобы не простыть…

Голос Уорри затих за захлопнувшейся створкой двери, и я, чуть помедлив, принялся освобождать сумку от купленных у Греймура ингредиентов. Странно как-то. Падди с Фари не видно, и старый слуга-помощник мага куда-то исчез… Да и сам Уорри выглядит как-то необычно. Небрежная, кое-где даже мятая одежда, тапочки вместо неизменных надраенных до блеска туфель. И это у франта Уорри-то?! Сорочка, правда, свежая и галстук повязан с обычной для него тщательностью, но… Да и поведение мага как-то отличается от обычного. Куда только делся шустрый, фонтанирующий оптимизмом колобок?

От размышлений меня отвлекло возвращение хозяина дома с подносом в руках. Пришлось чуть сдвинуть в сторону выложенные на стол свёртки, чтобы освободить место для медного кувшина с глинтом и посуды к нему. Благодарно кивнув, Уорри опустил поднос на столик и, устроившись в кресле, разлил горячий напиток по кружкам. Подвинув одну из них поближе ко мне и с шумом отхлебнув