Сомневаться в словах Стрижака не приходилось. Не для того он нас вытаскивал из смертельной ловушки, чтобы погрузить в другую. Мы прошли через лес, насыщенный сочными хвойными ароматами, вышли на опушку... и дыхание перехватило.

– Александр Витальевич, ты пьян?

– Да нет, Михаил Андреевич, – усмехнулся Стрижак. – Действие водки, которую вы в меня сегодня влили, давно закончилось. Помог холодный душ в ручье. Другой дороги нет. Если хотите, можно пойти назад.

Люди возмущенно роптали. Анюта митинговала громче всех – дескать, этот мужик с родинкой ей не понравился еще утром, когда мужчины привязали его к пеньку и «мирно» с ним беседовали. Дорогу пересекал глубокий извилистый овраг. Обрывистые каменные стены, ужасающая бездна не менее пятнадцати метров в поперечнике... И справа та же картина, и слева. Лес подступал практически к обрыву. Подтянутые сосны стояли на самом краю, клонясь в бездну, как пальмы клонятся к морю. Корович осторожно приблизился к обрыву, вытянул шею, посмотрел вниз, вернулся, сдержанно покачивая головой.

– Ваш вердикт, Николай Федорович?

– П...ц, граждане, – простодушно объявил Корович. – Метров сорок, а внизу камни.

Женщины дружно закричали, что в эту бездну они ни ногой и нечего тут над ними глумиться. Арлине плакала, Анюта гневно надувала щеки. Степан заявил, что пойдет экспериментировать – правда ли, что, если долго смотреть в бездну, бездна начнет смотреть в тебя. Стрижак пожал плечами и сел передохнуть. Корович побрел налево, по кромке бездны, Шафранов – направо. Минут через десять оба вернулись, сообщили, что ничего утешительного сказать не могут. Если направо, то овраг расширяется, а если влево, то будет скала, свернуть которую можно только ящиком динамита. Степан припомнил, что у нас имеется динамит, произвел из кармана упаковку «эскимо» – пропитанный нитроглицерином и обернутый картоном абсорбент, – подумал и сообщил, что может вернуться к машине и притащить остальное. Мужчины вздохнули. Женщины сели на поваленное дерево, обнялись и заплакали. Степан сходил в лес, притащил большую длинную палку, которую окрестил «волшебным посохом». Он правильно понимает, что сейчас будет происходить? Стрижак поплевал на ладони, взял топор и отправился рубить сосну на краю обрыва. Когда «рубец» стал глубоким, мы навалились на ствол. Дерево заскрипело, задрожало и рухнуло поперек обрыва. «Отлично», – резюмировал Шафранов, поплевал на ладони и отправился рубить второе дерево. Сосна свалилась рядом с первой – максимальная щель между ними составляла сантиметров сорок.

– Ювелирно, – оценил Стрижак проделанную работу.

– Еще одну рубите! – крикнула Анюта. – Будет три, получится мост.

– Два бревна мы можем контролировать, – возразил рассудительный Корович. – Три – сложнее. По ним не надо ползти, дамы, все элементарно просто: седлаем – и рывками вперед. Стволы относительно гладкие, без сучков. Три минуты позора – и мы на той стороне. Главное – вниз не смотреть.

Кабы не женщины, все было бы проще. Но с ними никакую кашу не сваришь. Они усердно делали шоу из «пустяка» – выли, плакали, прощались с жизнью. Арлине уверяла, что в ее мире ничего такого не бывает (полная чушь), Анюту вдруг стало интересовать, какой сегодня день недели. Узнав, что пятница (бабья святая, хранительница жен и матерей), заплакала еще интенсивнее – ведь раньше, когда она работала в библиотеке, это был ее любимый день, она радовалась пятнице, как Робинзон...

Первым через пропасть переправился Шафранов. Он показал, как надо. Полминуты – и готовенький. На «выходе», правда, вышел конфуз. Он был уже на твердом, уперся ногой в каменный выступ на обрыве, напоминающий обломанный рог носорога. Выступ хрустнул и провернулся, как рука в суставе. Вскрикнули женщины. Но Шафранов уже перекатился, уже победно отплясывал на «том берегу».

– Не вставайте на выступ! – крикнул он. – А в остальном ничего сложного, даже приятно... Эй, ну чего вы там? Все еще загоняете себя в рамки? Гадаете, как узнать цену свободы?

В этом действительно не было ничего страшного. С коротышкой, правда, вышло курьезно. Не подумали, что он не сможет оседлать два дерева по понятным «конституционным» причинам. Впрочем, коротышка не заморачивался. У него уже был «волшебный посох». Он просто пробежал по бревнам, балансируя палкой – под визг женской части аудитории и грязный мат мужской. И теперь уже двое отплясывали на том краю победный танец. Арлине умоляла – ей нужно подождать, собраться, еще минутку... За Анюту я почти не волновался. Ей бы тоже в цирке выступать. Но сердце сжалось, когда ее головка зависла над бездной и со щек закапали слезы. Несколько поступательных движений под барабанный бой сердца... и от сердца отлегло – Шафранов выволок ее за руку. Она лежала в траве, судорожно всхлипывая. Мы болели за Арлине – даже Стрижак нахмурился, сомкнул брови в ломаную линию. На середине пропасти ее покинули силы, она открыла глаза, посмотрела вниз и качнулась.

– Ноги расставь! – завопил Шафранов. – И вперед, родная, вперед!

Лучше не рассказывать, как она добралась. Шафранов выхватил ее из объятий «вечности», обнял в порыве чувств и аккуратно положил рядом с Анютой. Оставалось простынями их укрыть. С Коровичем проблем не было. Не утратил сноровку бывший командир спецназа. Несколько мгновений – и там.

– Давай, Михаил Андреевич, – крякнул Стрижак. Я засомневался. – Да не трусь, – он рассмеялся, – не стряхну я тебя оттуда. А если и стряхну, меня же твои друзья в упор расстреляют. А я жить хочу – скажу тебе решительно и необразно. Ползи, не тяни резину. Если хочешь, давай поговорим, пока ползти будешь.

– Согласен. – Я забросил за спину помповик, взгромоздился на сомнительную переправу. Свесил ноги, руки упер в замке перед собой – поехали... – Рассказывай, Александр Витальевич, Топорков твой где?

– А я откуда знаю? – удивился Стрижак. – Я думал, вы его догнали и убили. Стал выкручиваться, развязался, отогнал вашу тачку в лес и начал думать... Я, кстати, мог вас прикончить, когда вы бежали к машине Крупинина. Но как-то... не стал. Топоркова с вами не было. Судя по обрывкам разговора, парень оказался длинноногий. Пропадет он в лесу, ей-богу, пропадет.

– На чем ты его зацепил? Молодой ведь парень, грехов за душой не накопилось. Или я что-то не знаю в его биографии?

– А что ты знаешь в его биографии? – засмеялся Стрижак. – Не хотелось бы рассказывать, да проехали уже... Ладно. Молодой участковый из Марьяновского уезда, засада на контрабандистов... Легенда толковая. Настоящий участковый, внешне напоминающий Топоркова, пребывает в Милютинской психлечебнице после потребления «Карачинской» минералки, содержащей ударную дозу психотропного препарата... Выпускник школы ФСБ, два года безупречной работы с организованной преступностью в Приморском крае... Эх, сколько мы таких толковых ребят за последние восемь лет переправили в Каратай! Кто-то погибал, кто-то приживался, рос в звании и должности, работал, не покладая, на двух хозяев... Но с Топорковым занимательная история вышла, Михаил Андреевич. Он мой двоюродный брат – такая вот штуковина. Не хотелось бы, чтобы он бесславно сгинул в глуши и звери косточки обглодали...