Аниз мешком рухнула в кресло.

– Значит, безнадежно и пытаться бороться с ним.

– Нет, не безнадежно! Повелевать тобою Морган может, толькоесли ты не будешь сопротивляться! Как ты думаешь, откуда взялся Морган? Он был Произведен, как я только что описала. Но у него хватило силы воли разорвать связь с Создателем, поставить свою личность выше личности Производителя. И ты это тоже можешь, Аниз. Ради твоего ребенка ты просто должна!

Соня не была на сто процентов уверена, что говорит правду, но никак не хотела признавать биохимическую предопределенность, естественную или неестественную.

– Все опять сводится к моему ребенку? Почему?

– Вампиры вроде Моргана не способны породить живое. Они не могут размножаться по-настоящему. Большинство вампиров обладают серьезными недостатками, поскольку... ну, поскольку возникают из мертвечины. Разум у них разрушен почти полностью. Только немногие восстают без той или иной формы повреждения мозгов. Очень многовремени пройдет, пока новый вампир наберет такую силу, как Морган: десятки, если не сотни лет. Вот и подумай, что значит для Моргана иметь живоговампира, способного размножаться и размножать хромосомную структуру самого Моргана.

За то время, что нужно для почкования одногокороля вампиров, он получит целую армию послушных клевретов, неуязвимых для серебра и способных передвигаться в свете дня! И ни у одного не будет ненужных воспоминаний о прежней человеческой жизни. Неудивительно, что ренфилды вас ненавидят. Из-за вас они станут ненужными! А Морган сделается императором-богом, Аниз! Ты же дашь ему первого из первосвященников.

– Аниз, все это чушь, и ты это знаешь! Никогда наш Отец не стал бы...

– Заткнись, Фелл! Заткнись! – прошипела Аниз, обнажая клыки. Обиженный Фелл прикусил губу и отвернулся. Аниз снова повернулась к Соне. – И что ты хочешь, чтобы я сделала?

– Идем со мной, – ответила Соня неожиданно для самой себя.

– Уйти? Ты хочешь, чтобы я ушла?

– Не ушла. Сбежала!

– И куда же мы пойдем?

– Аниз, там целый мир! Найдем место, где ты сможешь родить. Если не здесь, так в Центральной или Южной Америке.

– Но Морган...

– Насчет него пусть у меня голова болит, ладно? Так что ты решаешь? Ты со мной?

– Я... да. Я с тобой.

Тяжело ухнув, Аниз вытащила свое тело из кресла.

– Аниз, милая, что с тобой сталось? Ты никогда так со мной не обращалась! Что эта сумасшедшая с тобой сделала?

– Она разбудила меня, Фелл! Я больше не хожу во сне. Наконец-то я что-то для себя делаю, что сама придумала!

– Ты с ума сошла! – Он схватил ее за руку выше локтя. – Я решительно тебе запрещаю!

Аниз выдернула руку:

– Прочь от меня, кретин!

Фелл был похож на молодого бычка, получившего удар мясницким молотом. Он еще жив, но уже изменился навеки. Соня почти ждала, что он пошатнется и упадет.

– Пойдем. Если уходить, то лучше сейчас. – Соня показала на потайную дверь, через которую вошла.

– Нет, есть другой путь. Ведущий прямо наружу. Никто не знает, что мне он известен.

– Отлично. Если уйдем сейчас, у нас еще будет час или два светлого времени. – Соня резко глянула на Фелла. – А ты? Ты идешь с нами?

Фелл открыл рот, будто хотел что-то сказать, потом помотал головой.

– Вообще-то мне бы надо тебя убить.

Он поднял подбородок и расправил плечи:

– Почему же не убиваешь?

Она не ответила. И все еще думала над этим вопросом, когда Аниз вывела ее из гостиной в коридор.

Сердце «Западни Призраков» по сравнению с защитными внешними слоями было просторным и уютным зданием поздневикторианского стиля, украшенным антикварными предметами. Насколько Соня могла понять, сейчас они с Аниз находились на первом этаже. Меньше всего это помещение походило на святая святых повелителя вампиров.

Аниз показала на узенькую дверцу рядом с лестницей.

– Она ведет в подземный ход от главного здания к бывшим конюшням. Морган и его ренфилды входят и выходят этим путем.

– Кто тебе позволил выйти из комнаты?

Аниз ахнула, и Соня слилась с тенью. Суровая женщина с типичной бледностью и остроликостью ренфилда укоризненно смотрела на Аниз с подножия лестницы.

– Мне было скучно. Я хотела пойти погулять.

Ренфилдша шагнула вперед.

– Ты знаешь, что не имеешь права бродить по дому без надзора. Это доктор Хауэлл тебе сказал идти гулять?

Что-то в ее голосе подсказывало, будто бы ничего лучшего для нее сейчас не было, чем уличить доброго доктора в профессиональной небрежности.

– Мне никто ничего такого не говорил! Я сама решила.

Ренфилдша заморгала, глядя на Аниз так, будто та вдруг заговорила на суахили.

– Никто ничего за себя не решает. Ты с кем говорила?

– Ни с кем я не говорила, сама с собой.

– Ты маленькая вшивая лгунья. – Губы ренфилдши расползлись, показав желтые табачные зубы.

Аниз ударила ренфилдшу открытой ладонью. Женщина упала на пол, опершись на локоть, на правой стороне лица сразу стал наливаться кровоподтек. Полные ненависти глаза уперлись в Аниз. Ренфилдша сплюнула полный рот крови и зубов.

– Плевать мне, что ты его призовая кобыла-матка. Я тебе мозги сейчас выжгу!

– Это вряд ли.

Ренфилдша дернула головой на голос Сони как раз вовремя, чтобы получить удар подкованным ботинком под подбородок. И свалилась на потертый ковер со сломанной шеей.

Аниз уставилась на мертвую.

– Ты ее убила!

– Пришлось. Она могла поднять тревогу.

Аниз таращилась на собственную руку, измазанную кровью мертвой женщины, потом посмотрела на Соню.

– Пойдем, время теряем! – Соня взвалила тело ренфилдши на плечи и открыла дверь в туннель.

– Ты ее уносишь с собой? – с неподдельным отвращением спросила Аниз.

– Куда-то ведь надо ее сунуть? Не оставлять же это солнышко, чтобы об нее споткнулась уборщица!

Аниз пошла за Соней под лестницу. Они запихнули труп в угол, а потом спустились по короткой деревянной лестнице в длинный кирпичный туннель. Здесь пахло сырой землей, пауками и крысиной мочой. Ни одну из женщин не смущал недостаток света на пути. В конце туннеля в потолке был люк и свисала вниз железная лестница. Солнце проникало в щели, освещая лениво танцующие в воздухе споры грибов.

– Ну что же, вверх, юная мать!

Аниз поставила ногу на первую перекладину, глянула вверх, на пробивающийся луч, потом на Соню.