краю стола.

11

Будасси стоял, облокотившись на перила обзорной диспетчерской площадки Северной станции. С пятиметровой высоты хорошо просматривались нитки железнодорожных путей, выходящих из забоев. "Вот и пятый путь проложили". По уклону натужно выползал гружёный состав. "Второпях насыпь делали, как бы не расплылась". Состав вышел к стрелке, диспетчер, по телефонной связи, отдал команду: "Двадцать третий на первый". Паровоз, не замедляя ход, вывел состав на путь, ведущий к свалке.

Гомон человеческих голосов заставил Будасси повернуть голову.

– Расходись, расходись в стороны, – Ващенко, размахивая руками, бежал вдоль мостков к диспетчерской. Позади него, по деревянным настилам вышагивала группа людей в голубых, с красными околышами, фуражках. Первым, без знаков отличия – худощавый, высокий, с огненным взглядом, следом, в порядке уменьшения количества ромбов в петлицах, ещё человек тридцать. "Сам Ягода решил посетить… ух, сколько ромбов ещё притащил… картина маслом – "царь и вельможи". Будасси ждал делегацию уже часа два. Афанасьев с самого утра приказал никуда не отлучаться от диспетчерской, говорил, возможно, Сталин, Ворошилов и Каганович захотят посмотреть. Но, вероятно, главные вожди ограничились просмотром лишь самой выемки, а мелкие вопросы, вроде организации работ, интересовали лишь руководство НКВД.

"Оно и к лучшему". Будасси постучал костяшкой указательного пальца в стекло смотровой кабины. Диспетчер, с серьёзный видом, записал в разлинованную тетрадь, когда и сколько платформ куда переведено, переткнул штекер в гнездо на панели телефонного коммутатора и только после этого повернулся к Будасси.

– Эй, Сальников, комиссия на подходе. Давай, как договорились… Своди с первого, третьего и четвёртого забоев, с интервалом минут пять. На пятом ещё гружёные платформы стоят, пока не трогай их, не нравятся мне это полотно, бросили наспех, не хватало ещё при Ягоде завалить паровоз. Связь нормально работает?

– Я помню, сделаем… – Сальников, задрав голову, выслушал Будасси и кивнул.

– Хорошо, – Будасси резко снял локоть с перил. Хруст рвущейся ткани заставил матернуться. Повернул рукав гимнастёрки, потом посмотрел на деревянный брус – шляпка гвоздя торчала на несколько миллиметров. Недовольный, встретился взглядом с диспетчером.

– Есть чем гвоздь забить?

– Инструменты внизу, хотя посмотрите за кабинкой, там пара накладок рельсовых лежит.

Будасси поднял ржавую пластину. "Подойдёт". Вогнал гвоздь за пару ударов. Прошёлся по всему контуру перил. Шлёпнул по другим гвоздям. "А заусенцев сколько…" Деревянные зазубрины на перилах. Матюгаясь, где отщипнул, где отломил.

"Так, кто там ещё? Коган, Фирин, Афанасьев… всё руководство стройки…" Будасси стряхнул завернувшуюся штанину, расправил гимнастёрку и подтянул ремень.

Процессия остановилась под обзорной площадкой. Афанасьев забежал вперёд Ягоды, слегка наклонившись, заискивающим жестом показал на деревянную лестницу. Тоненькая "струйка" сопровождающих начала перемещаться наверх, следом за Ягодой. Лестница, не рассчитанная на такие делегации, качалась и заметно вибрировала. Ягода остановился, буркнул вниз: "Эй, не все сразу, щас нахрен завалимся!" Процессия замерла, и оживилась, только когда Ягода вышел на площадку. Десяток квадратных метров не вместил всех – взошли только "четырёхромбные" и Афанасьев. Остальные, разочарованные, медленно спускались.

– Здравствуйте, Генрих Григорьевич! – Будасси состроил благодушную физиономию.

– Здравствуй, здравствуй, Александр Владимирович! – Ягода протянул руку, – наслышан, говорят освоился, кольцо запустил, – слегка кивнул в сторону Афанасьева.

– Да… работаем, – Будасси вытянул руку и тут же отдёрнул – следы ржавчины на ладони. Машинально смазал по штанине.

– Не страшно… я не чураюсь рабочей руки… сразу видно – спец в работе, – Ягода сжал ладонь Будасси.

"Четырёхромбовые" заспешили протянуть свои ладони, заискивающе улыбаясь.

– Так, ну давай, показывай, – Ягода повернулся в сторону железнодорожных путей, – вижу, не зря хлеб ешь.

По самому ближнему пути проходил гружёный состав. Суетливо стучали шатуны, заставляя мелькать блок колёс. Плотный белый пар вырывался из форсунок.

– Десятый на первый, – уверенный чёткий голос диспетчера отдал команду, как только состав прошёл стрелку.

– Мать честная, надо же, стёкла на три стороны стоят, – Ягода повернулся к будке диспетчера, – Ну, Будасси, строишь как в Америке…

– Здесь обзор важен, да и телефонный коммутатор беречь от непогоды надо, к тому же, в дежурном журнале отметки делать. Работа ответственная… Сейчас телефонной связью охвачены свалочные тупики, стрелки, забои, рядом с экскаваторами переносные будки, – Будасси посмотрел на непроницаемое лицо Сальникова и продолжил. – Да, можно сказать кольцо заработало. Сейчас делаем специальные отводы. Туда, – Будасси нарисовал в воздухе окружность вокруг отдалённого сарая, – будем подводить паровозы к бочкам с водой для заправки котлов. Там, – ткнул пальцем на высокие чёрные холмы, – загружаем уголь.

Паровозный гудок прервал пояснения. Следующий состав проходил стрелку.

– Восьмой на первый, – снова громкий голос диспетчера.

– Не слишком ли часто они выезжают? – Ягода вскинул указательный палец, у моста через Клязьму образовалась очередь из составов.

– Да, есть проблема, – Будасси замялся. "Дошла ли информация до верха?" Решил не рисковать, выпалил, – не успеваем разгружать.

– Коварный, коварный… – Ягода хмыкнул и вдруг гаркнул, – чего, ты тут цирк устраиваешь? Читал твою записку об ускорении разгрузки, – упёрся взглядом в Будасси, – гидромониторами предлагаешь смывать грунт с платформ? Что ж, сильная штука эти гидромониторы, – немного смягчился, – я видел в Северном районе, как дамбы намывают, и, в карьерах, песок выбивают, – Ягода облокотился на поперечную жердь перил, – ну, и где хочешь смыв строить?

– Вон в той части кольца, за мостом… отсюда не видно, – у Будасси отлегло. "Ида Леонидовна не подвела". Тоже положил одну руку на перила, другой показал направление. – Там есть обширная пойма Клязьмы, весь оставшийся с выемки грунт вместится. Я подсчитал. Так вот, над ней установим смывную площадку и подведём пути для платформ. Воду будем насосами забирать из реки…

– Ты так рассказываешь, как будто всё это уже решено, – Ягода ухмыльнулся.

– Так у меня в голове проект, как существующий, – Будасси улыбнулся, – почти уверен, должно получиться.

– Говоришь-то хорошо, только много чего просишь, и моторы, и гидромониторы. Ты же знаешь, всё оборудование наперечёт, а тут ещё бюджет стройки урезали, – Ягода поджал губы, потом резко обернулся к Афанасьеву, – Григорий Давыдович, чего это ты молчишь, помню прямо как на амбразуру бросался: "Дайте мне Будасси и эту чёртову выемку за два года выгребем"

– Генрих Григорьевич, уж по всем трестам бегал, везде на утверждённые сметы показывают, мол, денег в обрез, – Афанасьев стоял не шелохнувшись, шевелились только губы.

– Плохо ходишь, – Ягода дёрнул верхней губой, отчего жидкие усики встрепенулись, буркнул, – я о проблеме узнал почему-то с другой стороны, – вполголоса добавил, – деньги будут, готовьте сметы. – Ладно, на сегодня закончили, едем домой, – бросил одному из "четырёхромбовых".

12

– Да всё равно не переделать их уже. Воспитаны при царском режиме – первые блага там получили. Ничто их не исправит. Казалось, лагеря прошли, должны осознать, утихомириться, ан нет, живут,