– Этот помечен как первый.

– Не стоит верить.

– Ладно, – кивнула я. – К счастью, книги, похоже, полностью доступны – и черновики смотреть не придется.

– Звучит разумно. Но мы пытаемся найти то, что упустили другие, а это могло не попасть в окончательный вариант. – Он сочувственно посмотрел на меня. – Наверное, ты понятия не имеешь о том, как работают писатели.

Его слова задели меня за живое.

– Что? – спросил он. – Я что-то не то сказал?

– Алекс, я должна кое в чем признаться.

Он напряженно уставился на меня:

– В чем?

– Я веду записи о том, чем мы занимаемся. Пишу мемуары.

– Ох, а я уж подумал, ты назовешь это ненужной затеей. Все в порядке. Если ты хочешь делать это, проблем нет. Может, когда-нибудь сумеешь пополнить чей-нибудь архив.

– Ну… собственно, этот этап уже пройден.

Алекс развернулся в кресле лицом ко мне:

– То есть?

– Первая книга должна выйти весной.

– Первая книга? Ты продала часть своих мемуаров?

– Первые три части.

У него отвалилась челюсть.

– Первые три?

– Одна – о «Полярисе». И есть еще две.

– Чейз, ты серьезно?

– Ты знаменитость, Алекс. Издатели считают, что книги хорошо продадутся.

– Может, стоило сначала спросить разрешения у меня?

– Я сомневалась, что ты согласишься.

– Я тоже сомневаюсь.

– Для «Рэйнбоу» это станет отличной рекламой.

– Понимаю, но…

– Что?

– Мы должны заботиться о неприкосновенности частной жизни клиентов. Ты не подумала об этом?

– Конечно подумала. Я поменяла все имена.

– Чейз, не уверен, что это хорошая идея.

– Может, все-таки вернемся к «Великому краху»? Или он только что случился?

У Алекса вырвалось раздраженное ворчание, но вслух он сказал:

– Нет, все в порядке.

– Вот и хорошо. Я сейчас работаю над историей Сансета Таттла.

– Ладно. Но давай все же сосредоточимся на Гарнетте Бэйли. И я попрошу тебя еще об одном.

– Да?

– Если будут спрашивать, я ничего об этом не знаю.

Я начала пролистывать первый черновик «Великого краха». На счетчике слов в нижней части экрана отображалась цифра: более трехсот тысяч.

– Ничего не выйдет, Алекс, – сказала я. – Нужен год, чтобы все это прочесть.

– Вовсе не обязательно читать все, Чейз. Просматривай бегло…

К несчастью, Марко Коллинза невозможно было просматривать бегло. Раньше я его не читала, но книга сразу же увлекла меня. Я не могла поверить, что передо мной лишь ранний черновик, – всего их было два плюс сама книга.

Я читала примерно те же труды по истории, что и большинство людей, – и не сталкивалась ни с чем подобным. Это был наглядный обзор эпохе всеобщего краха. Казалось, я лично присутствую при обрушении мировой экономики 8 марта 3021 года. Коллинз объяснял, как это произошло, и я не могла оторваться, хотя никогда не интересовалась экономикой. Я была в здании Североамериканской фондовой биржи, когда начали прибывать заявки на продажу. А несколько дней спустя я наблюдала за тем, как разъяренные толпы неистовствуют в центре Чикаго, в то время как слабая власть не могла ничем ответить.

На обед мы не пошли. Алекс принес откуда-то печенье, и мы обошлись им.

Я сидела в гостиной вместе с небольшой семьей в городе Каспер, штат Вайоминг, когда отключился интернет. Через несколько часов начали отказывать устройства личной связи. Люди, всю жизнь связанные с остальным миром, внезапно оказались полностью отрезаны от него. На улицах раздавались рассерженные голоса – никто не знал, отчего возникла проблема.

Проблема между тем никуда не исчезла. Еще через несколько часов погас свет. Отказала система электроснабжения, и, чтобы поговорить друг с другом, людям теперь надо было выходить из дому и стучаться друг другу в дверь. Жизнь в таких условиях была непредставимой, и меня пробрала дрожь.

К счастью, стояла мягкая погода и вскоре появились отряды вооруженной милиции, обеспечивавшие безопасность. Но через несколько дней начались перебои в поставках продовольствия, милиция – по всей видимости, беспомощная – постепенно сошла со сцены, и появились первые грабители. Одно время они ездили на грузовиках и автомобилях, но без электричества подзаряжаться было негде, и в конце концов они перешли на лошадей. Ставшие бесполезными деньги их не интересовали – они похищали провизию и убивали кого хотели. Город организовал собственные силы самообороны, но еда в нем заканчивалась. Очередным ударом стал отказ системы водоснабжения.

Людям пришлось заново учиться сельскому хозяйству, охоте, литью пуль, пошиву обуви. Многие погибли. Иногда в Каспер забредали чужаки, принося новости о гражданской войне, эпидемиях и всеобщем хаосе.

Хаос так и не закончился. Появились новые поколения, которые приспосабливались к новой жизни, цепляясь за нее изо всех сил.

– Чейз?

– А… да, Алекс?

За окнами стемнело, в помещении горел свет.

– Библиотека закрывается. Пора уходить.

– Ладно. – Я дочитала главу и выключила экран. – Я готова.

Когда мы вышли на улицу, шел дождь, и мы остановились под крышей галереи. Кампус был пуст, не считая двух девушек, пережидавших непогоду в освещенном дверном проеме. Алекс посмотрел на небо – ливень, похоже, не собирался прекращаться.

– Нашла что-нибудь? – спросил он.

– Нет. Если честно, увлеклась чтением.

– Может, стоило все-таки заняться делом?

– Знаю. Выглядит глупо.

– Понимаю, – рассмеялся он. – Коллинз хорош, но у нас нет времени читать его целиком.

– Не могу представить, как тогда жили люди.

– Мы многое воспринимаем как данность, – улыбнулся Алекс. – И это прекрасно.

Во втором черновике «Великого краха» я нашла упоминание о Зорбасе.

Он родился в Яннули, в Греции, которая, как и остальной мир, разваливалась на части. Когда ему исполнилось десять лет, его родители, состоятельные люди, переехали в Северную Америку, пытаясь бежать от всеобщей нестабильности. Но в Америке царила такая же неразбериха, как и везде. В двадцать два года Зорбас отправился обратно в Яннули, но столкнулся с полнейшим хаосом и вернулся домой, отказавшись от своих намерений.

Следующие двадцать лет его жизни нам почти неизвестны. В какой-то момент он стал директором «Дома в прериях». К Хантсвиллу он не имел отношения – просто приехал туда и представил Абрахаму Катлеру план спасения артефактов с «Аполлонов», когда тем временем Музей космоса и его окрестности осаждали толпы отчаявшихся людей.