ждёт либо когда я умру, либо когда я потеряю силы. Либо ещё чего-нибудь, страшно представить. Из еды только крепкий самогон и сильно пересоленные огурцы. У меня сломаны обе ноги, боли сильнейшие. Я очень боюсь этого деда. Он живёт один, недалеко от нашего парка, где жил Кузьмич, хотя те места там совершенно чужие. У него старый дом, всего два окна, маленькая избушка. А в пристройке у него живёт какое-то страшное чудовище, которое… не важно! Прошу тебя, найди меня, я так больше не могу. Только опасайся этого иссохшего старика и то, что живёт у него в пристройке к дому…

– Даша, сходи к врачу, – серьёзно повторил свою просьбу Серебренников.

– Извини, Серебренников, – сказала Даша. – Ты хороший мальчишка, но тут совсем другие дела. Стахов, пожалуйста, не забудь о том, что я тебе рассказала.

– Как ты меня назвала? Да, такое забудешь…

– Я надеюсь, в этом месте мы больше не встретимся…

Даша ушла, а Серебренников долго не мог придти в себя после её слов. Он часто трогал свой лоб, но сильного жара у него не было. Зато появился кашель, как у курильщика.

Вечером мать принесла простую звонилку и он первым делом написал Петраковой СМС-сообщение – её номер телефона он смог запомнить наизусть. И девушка ответила! Она извинилась за своё поведение, но теперь она выспалась и обещала придти к нему завтра…

* * *

Ранним, пасмурно туманным утром Стахов очнулся от подростковой жизни. Он схватил ружьё и пошёл искать дом с двумя окнами.

Таких домов в округе оказалось немало, даже там, где в реальности ориентировочно стояла изба Кузьмича. Пришлось побродить по заброшенным развалинам, но везде было пусто

– Батя, помогай, батя… – шептал Руслан, напугав впервые попавшуюся на весь посёлок живую душу в виде бабки с пустым ведром. – Батя, как мне нужен сейчас твой знак…

А небо всё хмурилось, не пуская сквозь свои густые тучи ни единого луча солнца. Тучи тяжелели, пучинились, накапливая влагу для холодного ливня. Серое небо – серые деревянные заборы и дома, серый шифер, серая дымка, серая вода в пруду, больше похожего на гигантскую лужу.

И вот среди серости символом надежды, на самой окраине деревни Стахов увидел отчётливый пузатый силуэт, облачённый в почти белую майку и синие трико. Эта синева домашних штанов зацепила взор Руслана.

– Спасибо, батя, – поблагодарил мужчина, топая чуть свободными резиновыми сапогами по чавкающей грязи и лужам.

Отец стоял и задумчиво смотрел куда-то вдаль, на туман. Рядом с покосившимся забором были заросли сухого кустарника и тонких болезненных деревьев. Там же, в противовес этой безжизненности, крепли огромные лопухи. На них крупными каплями начал падать дождь. Несколько капель свалились и на макушку Стахова, закрытую двумя слоями полиэтилена. Одна капля попала на обратную сторону ладони и вызвала укол боли, схожий с лёгким ожогом – не смертельно, но неприятно.

Стахов отворил калитку невысокого, покосившегося деревянного забора, чуть её не сломав. Впереди, за густыми зарослями старых вишнёвых деревьев, стояла избушка с двумя чёрными окнами. В черноте стеклянного экрана этого пристанища мракобесия показалась чья-то сморщенная временем белая физиономия.

– Не пойдёшь со мной? – спросил Руслан у призрака отца.

Мужчина чувствовал, что видение ещё где-то рядом. Но когда он обернулся, бати уже не было поблизости. Что ж, и на том спасибо.

Приготовив ружьё, Стахов вошёл в сени – пристройку к избушке. В темноте, наощупь, мужчина попытался протиснуться сквозь висящие веники и тряпьё к входу в дом. Не лезть же в окно, что располагалось достаточно высоко для такого хилого строения.

Но добраться до входа оказалось не так просто – несмотря на белый просвет открытой входной двери, тьма так и цеплялась сухими колючками растений и вонючим старьём, не давая разгадать секреты её глубины.

Вдруг Руслан почувствовал на своих плечах чьи-то холодные шершавые руки, которые в одно мгновение сомкнулись на его горле крепким, обволакивающим всю шею объятьем.

Мужчина увернулся, пытаясь скинуть невидимые во тьме цепкие руки, и осязаемое наваждение мгновенно пропало. В этот момент Стахов заметил, что место для отступления затмила тьма – входная дверь была либо закрыта, либо её заслонил кто-то тёмный и большой. Либо дверь осталась где-то в другом мире, в сентябрьской пасмурности 1996 года.

В момент посещения скверных мыслей, сердце Руслана снова охнуло страхом. Он задержался возле одной тряпки, пытаясь отплеваться от того, к чему он дотронулся губами. К чему-то влажному и горькому.

Где-то рядом свалилась похожая, судя по звуку, тряпка, вновь заставив вздрогнуть. Как только Руслан притаился, его шею вновь стали трогать чьи-то руки, будто бы крылоподобного существа.

Скинув с себя новое чёртово наваждение, мужчина решил действовать наверняка – он решил выстрелить в темноту. Для этого он взвёл оба тугих курка и даже попытался прицелиться сквозь очередную повешенную перед ним тряпку. И он уже был готов произвести выстрел, как ему пришла мысль о том, что пуля могла бы пробить стену и случайно попасть в Дашу, которая должна быть где-то в прилегающем строении…

Пока Руслан мешкался, на его плечи вновь накинулись чьи-то руки, которые, быстро скользнув к горлу чем-то цепким и острым, раскромсали полиэтилен дождевиков, что свалились тихим шелестом на земляной пол, от которого так и несло сыростью.

На этот раз давление на шею стало невыносимо сильным, и, изворачиваясь, Руслан произвёл один выстрел.

Тьму на мгновение осветила вспышка, явив мужчине облик того, кто прятался в темноте.

Этого дикого страха хватило на то, чтобы произвести и второй выстрел в то место, где должно было находиться это существо. Но вторая вспышка не застала врасплох длинномордое костлявое чудовище, облачённое в чёрное тряпьё. Зато руки-крылья отстали.

На смену панике и страху пришла мысль, значительно осложняющая положение Руслана: что если развешенное повсюду тряпьё и веники сухой травы – это есть часть того чудовища, что привиделось при первой вспышке?

Да и этот сарай не мог быть таким вместительным, Стахов достаточно долго здесь бродил, чтобы наткнуться хотя бы на стену…

Оглушение после выстрела прошло быстро, и новые шуршащие звуки коснулись слуха Руслана. Нужно было перезарядить ружьё.

Но когда Руслан пытался нащупать патронташ, холодным ушатом воды его вновь атаковал страх – помимо пропажи дождевика, обнаружилась и пропажа патронташа.

– Отче наш, иже еси на… – забормотал в приступе страха Руслан.

Но его молитву оборвал чей-то причмокивающий, будто влажный из-за обилия липкой жидкости голос.

– Он не хочет, – сказал кто-то.

– Ты кто? – дрожащим голосом спросил Стахов.

– Кто, – утвердительно ответил кто-то.

На