— Это же «семёрка»?! Субмарина!

— Только не говори, что ты не сможешь ею управлять! — сразу повернулся ко мне полковник Гордеев, командир стрелковой дивизии Юго-Западного фронта. — Ты сам говорил, что моряк-подводник.

— Тут экипаж нужен, товарищ полковник, что я сделаю один?!

— Но ты можешь? — тихим, вкрадчивым голосом спросил он при полной тишине вокруг.

— Жить захочешь, не так раскорячишься. Смогу, но это будет на грани. Я могу просто не успеть что-то сделать, и мы пойдём на дно или перевернёмся.

— Мы поможем, скажешь, что нужно делать.

— Сомневаюсь, что у нас что-то получится, но выхода всё равно нет. Чувствую, этот побег войдёт в анналы истории. Ладно, как специалист, временно принимаю командование лодкой на себя. Товарищ полковник, вы мой первый зам. Что с лодкой?

— На борту было человек двадцать команды, их перебили. Особо лодке не повредили. Трупы уже сбросили за борт, сейчас спускаем внутрь лодки раненых, — сообщил Гордеев.

— Ясно. Проще спускать раненых через грузовой люк, а не через рубку, я сейчас его открою. Держите оборону пирса пока, через пять минут отходим от пристани. Значит, так, товарищ полковник слушает вводную информацию и приказы по лодке. На этой лодке экипаж не превышает шестьдесят человек.

— У нас почти сотня набралась.

— Будет тесно, ну да ладно. Всех артиллеристов разделить поровну и отправить в носовой и кормовой торпедные отсеки. Это крайние на носу и на корме. Им в помощь по паре десятков крепких парней, торпеды тягать, они тяжёлые. Всех танкистов в дизельный, поищите электриков, их к электромоторам. Врач пусть в медкубрике осваивается и раненых оперирует, там всё должно быть.

— У нас их трое.

— Тем более. Остальных разместить по всем отсекам. Десять человек посообразительней — на центральный пост, буду учить управлять субмариной на ходу. М-да, очень тяжело будет. Как вы её только захватить смогли?!

— Внезапно.

— Да уж.

Пока тот распределял людей — он по памяти знал специальности командиров, — я спустился в лодку. Ох и жуткая тут теснота! Несмотря на потёки крови, которые еще отмывали тряпками, и следы от пуль, лодка действительно оказалась в порядке, и это было чудом. С помощью двух помощников я открыл грузовой люк, через который обычно торпеды в лодку подают, и оставшихся шестерых раненых спустили через него и уложили на койки для команды, их для раненых свободными держали. Не успели закрыть люк, как с берега ещё двоих принесли и спустили. Постепенно люди расходились по отсекам, многие на полу сидели. Закрыв грузовой люк, я пообщался с шестью танкистами, а теперь мотористами, которым показал, как запускать дизеля и включать подзарядку аккумуляторных батарей, чтобы, пока дизеля работают, шла зарядка. Потом отключать зарядку, выключать дизеля и переходить на электромоторы. Именно в такой последовательности. Показал, как скорость регулировать. Двигатели мы уже запустили, и те вхолостую пока работали.

Быстро взбежав наверх, где уже пулемётчики бой вели, поскольку немцы прорвались к пирсам, я скомандовал отдать швартовы — трап уже сбросили — и, пропустив двух командиров, что отдали швартовы и спускались через люк, приказал очистить мостик.

Остался я наверху один, дал малый вперёд, скатился вниз, а наверху штурвалов нет, только переговорные устройства, и показал двум командирам, как управлять лодкой. Повернув влево, лодка стала медленно отходить от пирса. По броне били пули, только и слышался звон. Убедившись, что командиры разобрались, куда штурвальчики крутить, я снова взлетел наверх и, пригибаясь от случайных пуль, стал изучать, что вокруг происходит. А лодка уже на сто метров удалилась от пирса, давая левую циркуляцию, пришлось в переговорное устройство подправлять, пока не пошла прямо. Мотористам я приказал дать средний ход, а потом полный. Мы уходили от пирсов самыми последними.

— Твою мать! — рассмотрев впереди пожар, проорал я и крикнул в переговорное устройство: — Машинное, стоп машина, глуши дизеля! Всем приготовиться к погружению!

Прыгнув в люк и скатившись по лестнице в командный отсек, я самостоятельно запер крышку люка, покрутив штурвал, дизеля смолкли, и стало слышно журчание за бортом. Скатившись на центральный пост, я повис на шнуре, чтобы крышка плотнее прилегала к люку, и скомандовал командиру, что стоял рядом:

— Чего смотришь? Крути штурвал на люке против часовой стрелки.

Тот закрутил. А я, подбежав к двум большим штурвалам, стал оба крутить против часовой стрелки, глядя на манометр, что показывал глубину. Когда та дошла до десяти метров, я остановил погружение. Командиры внимательно наблюдали, что я делаю, снаружи слышалось, как работали цистерны, сплошное бульканье и журчание. Слегка закапало сверху по перископу, что заметно нервировало командиров. Но я не обратил на них внимания, меня озаботило другое.

— Что случилось? — спросил Гордеев, увидев мой взъерошенный вид. Я стоял у штурманского стола и изучал карты с промером глубин бухты, которые на нем лежали.

— На выходе из порта стоит на якорях лёгкий крейсер. Это «Кёльн», я по силуэту узнал, остальные два крейсера этого типа уже потоплены, не ошибёшься. Он учебный, но от этого на нем пушек не меньше. Суки, выжидали до последнего, первое судно с нашими расстрелял, как на полигоне. Оно горит и тонет. Остальные маневрируют, уходя от его огня обратно в порт.

— Что делать будем? — серьёзно спросил Гордеев.

— Топить. У нас другого выхода нет. Значит, так, я сейчас дам самый полный на электромоторах, и на перископной глубине мы пойдём к крейсеру. Вы встанете к перископу и будете наблюдать, как мы сближаемся. Не забывая осматриваться вокруг, чтобы нас случайно или специально не таранили. А я пока обучу парней в носовом отсеке, как использовать торпедные аппараты. Там достаточно сложно, но парни технически грамотные, должны справиться.

— Действуй, — кивнул полковник.

Я рванул к мотористам, там всё проверил и сам дал электромоторам средний ход, рисковать с полным не стал. Под килем у лодки метров пять было, если карты с промерами глубин не врут, и дальше глубина подходящая. Бегом вернувшись обратно, я поднял перископ, а потом и лодку на нужную глубину, убедившись, что мы идём на перископной глубине, заодно осмотрел бухту и порт. Парни на оставшихся судах прижимались к берегу, уходя от огня крейсера. Ещё один катер потопили, дальше полковник встал, с интересом изучая, что снаружи происходит, подсветка в городе и прожектора помогали ему освоиться. А я побежал в носовой торпедный отсек. Десять минут пришлось учить, что и как делать. Когда меня вызвали, я закончил и прибежал обратно.

— Ещё одно судно с нашими расстреляли, тонет, — сообщил Гордеев, уступая мне место у перископа.

Течение нас сносило, пришлось подрулить, теперь шли точно на крейсер, который выбирал якоря. И что плохо, со стороны моря подходили два тральщика. Им загнать нас как нечего делать. Те даже ближе были, чем крейсер, именно из-за них меня и вызвали на центральный пост.