Кай оперся плечом о стену. Посмотрел мне в глаза и спросил:

— Ты знаешь, что означает оформить попечительство над перечеркнутым? Когда ты спросила согласен ли я на твое предложение, я сказал «допустим». Мой остаточный ответ будет зависеть от того, что ты сейчас скажешь.

Я прекрасно знала, что означало попечительство. Еще пятьсот лет назад в нашей империи рабство было законно, но когда его отменили, осталось одно исключение. Им как раз являлись перечеркнутые и попечительство на ними.

«Попечительство» звучит красиво, но на самом деле за этим словом скрывалось совершенно другое действие. Оно означало полное владение человеком, с которым в последствии можно было сделать все, что угодно. Даже убить и это никаким образом не наказывалось законом.

Правило было лишь одно. Попечительство могло быть оформлено только между аристократом и перечеркнутым.

В прошлой жизни я с острым негативом относилась ко всему этому. В этой — тоже. Мне претила мысль, что в наше прогрессивное время пусть и в минимальном количестве, но все же существовало рабство. Особенно было жутко от того, что аристократы делали с перечеркнутыми, которыми владели.

Например, существовал клуб для знати. Там они устраивали бои на смерть, на которые выставляли своих перечеркнутых. А еще аристократы сами любили их бить, уродовать и истязать. Все законно и все возможно. Следовало понимать, что перечеркнутые нужны были не для какой-нибудь домашней работы. С ней могла справиться и прислуга. У них было совершенно иное предназначение. Жуткое и страшное. Такое, что от одной мысли о нем, у мою кожу сковывало холодом.

Не редко перечеркнутых сразу отправляли на органы. Многие аристократы именно из этого соображения оформляли попечительство. Для себя, или на продажу добыть почку, сердце, печень, костный мозг.

Каждый знал, что «попечительство» это так же синоним смерти.

Я действительно ненавидела эти остатки рабства и в прошлой жизни даже состояла в движении против него, но, конечно, на демонстрации ходить не могла, ведь мое положение являлось слишком шатким. Одно неверное движение и я бы за него поплатилась.

А сейчас я пыталась завладеть для себя перечеркнутым. От этой мысли становилось плохо, но пути назад уже не было. Тем более, я не имела другого выбора.

— Я знаю о нем все, — произнесла. — Если мы его оформим, ты станешь моей собственностью. Я этого и хочу, но со своей стороны могу пообещать, что ты ни о чем не пожалеешь. Я не буду относиться к тебе так, как принято относиться к перечеркнутым.

Кай ничего не ответил и молчание стало слишком длительным. В затхлом мрачном подъезде оно стало давить. Незримо обвивать шею и душить.

— Я дам тебе время подумать, — я расстегнула свою сумочку и достала оттуда блокнот. Написала свой номер телефона и оторванный лист положила на край перил. — Я буду ждать твоего звонка до завтра.

Отправив блокнот обратно в сумку, я по лестнице пошла вниз, но, остановившись, обернулась к Каю.

— Я хочу кое-что прояснить. Да, я предлагаю тебе отношения именно хозяйки и ее собственности, но только так мы сможем прийти к полному взаимодействию. Я хочу полностью обладать тобой и никогда и ни за что не перепродам тебя и не отдам кому-нибудь другому. За твою работу, как и обещала, достойно отплачу и ровно через год дам тебе свободу.

Это все, что я хотела сказать. Закончив последнюю фразу, пошла дальше.

Я прекрасно знала, что перечеркнутые ненавидели знать и не верили аристократам. Особенно тем, которые предлагали им попечительство. На него шли лишь те, кому уже нечего было терять и они были готовы к самому худшему исходу. Даже к смерти.

Боялась ли я, что Кай откажется? Еще как. Рядом с ним было страшно, но в тот же момент спокойнее. Я нутром ощущала, что для меня он может стать жизненно необходимым союзником, из-за чего выйдя на улицу я несколько раз порывалась вернуться обратно и еще раз поговорить с ним, но в тот же момент я понимала, что мне следует держаться. Я предложила ему единственный возможный вариант сотрудничества. Больше ни в чем я не могла уступить. Для нас обоих это было недопустимо.

Когда я вернулась домой, поймала себя на мысли, что мне резко захотелось опять куда-нибудь уехать.

А все потому, что рядом с нашим особняком стояло три машины с эмблемами императорской семьи.

Кронпринц. Он был у нас дома.

Нехотя зайдя на территорию сада, а потом подойдя к крыльцу, я заметила там маму.

— У нас гости? — спросила у нее.

— Да, утром Его Высочество прислал прошение встретиться с Анаис.

— Все настолько серьезно? — я сжала в ладонях сумочку.

По отношению к Анаис кронпринц действовал официально. То, что он перед приездом отправлял прошение, давало понять, что его намерения очень серьезные. В прошлый раз он тоже перед приездом в наш дом, письменно спрашивал у родителей разрешения о встрече с Анаис.

Это были первые официальные шаги к обручению.

— Думаю, что да, — мама кивнула и улыбнулась. — Сегодня он сказал мне, что не встречал девушки великолепнее, чем Анаис. Нам следует радоваться за нее.

У меня даже изобразить радость не получилось. Пришлось сказать маме, что я неважно себя чувствую. Она тут же посоветовала мне пойти отдохнуть и сказала, что отправит ко мне служанку с чаем.

На время пребывания кронпринца в нашем доме я собиралась запереться в спальне, но произошло то, чего я хотела бы избежать. Мы столкнулись в коридоре.

— Ваше Высочество, — я поклонилась. Стоило посмотреть на него, как губы вновь заныли. От воспоминания о поцелуе с этим человеком захотелось до крови их расцарапать.

— Как твоя рука? — он опустил взгляд и посмотрел на мою ладонь. На ней все еще был бинт.

— Превосходно. Благодарю за беспокойство.

— Шрама не будет?

— Будет, — мне не хотелось смотреть на него и я отвела взгляд. Наверное, это было слишком очевидно. То, что ваза для меня казалась более интересной, чем кронпринц. — Прошу прощения за то, что задержала вас. Больше не смею этого делать.

Я пошла дальше, как услышала его жесткий голос, будто бы состоящий из стали:

— Стой.

Я так и не остановилась. Не имела права отказать кронпринцу, но из-за угла внезапно выскочила Анаис и отвлекла его внимание на себя, благодаря чему я смогла быстро спрятаться в своей комнате.