Поутру я уже был в приподнятом настроении, благодаря Настьке, которая поделилась со мной планами показать Иришке добытую информацию. И как бы я ни давил в себе чувство невинно осужденного, которому удалось очистить доброе имя, мне не удавалось. Прям распирало от желания поехать домой и, прибегнув к гнусным уловкам, заставить Иришку вымаливать у меня прощение, и через пару раз я бы даже ее снисходительно простил, конечно. За то, что не доверяет. Но вот простить ей, что, едва выпрыгнув из моей постели, она побежала на свидание с другим и даже позволила себя целовать, я, увы, не в силах.

Поэтому с Катькой я, конечно, разберусь и с сестрицей ее недальновидной, а Иришку… ее отпущу. Развод так развод. Раз уж так он ей нужен.

Когда я вошел в квартиру, Иринка еще спала. Конечно, она-то на законном больничном, а мне предстоит не только работать, но еще и узнать, чем меня отравили. Я как можно тише собрал свои шмотки, на которые вчера не хватило времени, а то, что успел распихать по шкафам, можно и потом забрать.

Не удержался и, тихо подкравшись к кровати, где спала моя бесстыжая жена, сложив ладошки под щеку, лежа на боку и выпятив аппетитную попку, дрыхла без малейшего угрызения совести. И правда, что девице-красавице печалиться, таких оленей как я еще табун будет.

Может, я нашел бы силы, плюнул и забыл про этот злосчастный поцелуй, да ведь только насильно мил не будешь. Знаю, что могу прямо сейчас скинуть все тряпки, и никуда она не денется, будет моей снова и снова. Пока душ не разлучит нас. Часа на два. В душ она меня с собой никогда не берет. И уже не возьмет. Не заладилась у нас семейная жизнь. Не понимаем и не слышим друг друга.

Повздыхав и осторожно поправив одеяло, я все-таки потащился на выход с вещами. И с веником. Просто он меня бесит и воняет на всю квартиру, заставляя мысленно возвращаться во вчерашний вечер. Не хочу, чтобы она смотрела на букет и думала об этом беспринципном бурильщике. Совсем не по-мужски за замужней женщиной ухлестывать, свободных полно, выбирай какую хочешь. Нет ведь, ему понадобилась моя. Единственная.

Едва приземлил задницу в уютное офисное кресло в своем кабинете, сразу вызвал к себе Людмилу. Растерев кулаками глаза и напустив болезненный вид. Приготовился давить на совесть и пугать последствиями наркотического отравления и страшного разрушения моего хрупкого организма, но, оказалось, сестрица Катьки на работу не вышла и на звонки не отвечает. Пришлось работать из-за этого в ускоренном режиме, чтобы свалить пораньше. Пока моя сестренка не позвонила и не переломала мне все планы:

— Здарова, братиш! Не спишь?

— Не смешно. С днюхой, Настен! Подарок нашла?

— Да, спасибо, чудесный эм-м-м…. а что это?

— Квадрокоптер. Здоровский, да?

— Ну, такое себе… а зачем он мне нужен?

— Он мне нужен, — улыбнулся я, зная, что сеструха тоже сейчас улыбается.

Одна и та же игра каждый ее день рождения. Которая возникла в детстве, когда я требовал подарки и на свой день рождения и на день рождения этой малявки. Раз уж родители вернуть ее туда, где взяли, отказывались, это была компенсация. А потом уже перетекла в привычку и милую семейную традицию, для меня, конечно, самую выгодную.

— У меня самый гадский брат на свете!

— И я тебя люблю, Настен.

— Зубы мне не заговаривай! Подарок мой где?

— На карте у тебя. Купишь сама в своем Париже подарок от меня.

Конечно, Настя полезла проверять баланс и через пару минут радостных визгов продолжила беседу:

— Ты тут еще?

— Тут, хоть и оглох на одно ухо.

— Значит, слушай, что делать. Вторым ухом. У тебя свидание с Екатериной в спа-салоне Вовчика.

— Твоего плохо ориентированного парикмахера?

— Нормально он ориентирован, просто женщин не любит. Так вот, у вас романтические процедуры на двоих, только красавицу, конечно, раньше пригласят, надо же до приезда принца жабью шкуру скинуть.

— Насть. Я понял, что там подвох, но не понял, для всех или только для жабы?

— Все ты понял. Тебе к трем часам нужно туда явиться. Вовчик все тебе объяснит. Снимешь, короче, признания на камеру телефона. Не благодари, братишка! И спасибо за подарочек! Люблю тебя! Ирку я сегодня забираю… Потанцуем немного. Все, поехала блудить твою ненаглядную! Ой, то есть будить!

Настя отключилась, намеренно не давая мне возможности узнать, на какие блудные танцы они собрались. Хотя решил же оставить ее в покое, что опять меня несет в эту степь?

На улице раздались громкие крики, опять хозяин кофейни напротив с владельцем соседнего магазина женского белья делят свою сотрудницу. Девчонка днем в бутике, а вечером в кофейне работает. Молодая, симпатичная, а эти два соперника уж точно не за ее рабочие часы воюют.

— Эх, такая страсть! — восхитилась моя секретарша, глядя вместе со мной на разбушевавшихся мачо.

— А что хорошего? Она же все равно ни с одним, ни с другим не хочет быть. Только зря мужики кулаками машут три раза в неделю.

— Ой, да что такого? Ну машут. Никому еще физические нагрузки не помешали. А за любовь надо бороться, даже если кажется, что шансов нет. Женщины загадочны и непредсказуемы. Вот отступись один из них. Она точно посчитает его слабаком. И все мы тоже. Вот тогда наверняка его шансы резко уменьшатся.

Вера еще что-то говорила за неимением других ушей рядом. А я как в воду опущенный стоял. Значит, я слабак? Сдался без боя и отдал Иринку проходимцу? Снизил шансы до нуля? Или в минус ушел?

— Да черта с два! — разозлился я, перепугав секретаршу своим рыком.

— Может, вам домой лучше? — принялась Вера уговаривать меня. — Неважно выглядите что-то и… нервный... немного.

— Уеду в два, — обрадовал я ее, может спокойно трындеть по телефону и пасьянс раскладывать.

Вовка встречал меня на улице. Впрочем, не только он, но и администратор и, кажется, клиент.

— Добрый день, Алексей! Прошу, скорее разберись с этой ненормальной! Орёт, как будто не грязевые ванны принимает, а в турецкий чан ныряет.

— Что орёт?

— Если мат пропустить, то только предлоги. Вот раствор, как закончишь, вылей в ванну.

— Она в нем растворится? — усмехнулся я, вспомнив старый анекдот.

— Нет. Просто масса, в которой она сейчас торчит, станет менее вязкой и позволит ей выбраться. Чума чокнутая, сказала тебя ждать, не очищать твою подругу. Игры у вас, конечно, странные!

— Не то слово! А чем это так воняет? — подходя к комнате с узницей, спросил я у стилиста.

— Тебе лучше не знать. Иди. Невозможно больше это слушать!

 В этой тайной комнате с отвратительным запахом освещение было почти интимное. Едва я открыл дверь, сразу увидел смутно знакомую девушку, подавшую мне знак молчать. Указав мне сесть на стул в торце ванной, где верещала Катерина благим матом, она заговорила: