– Вы завтра едете в Йорк, сэр. Возможно, они уже уедут, когда вы вернетесь. Я завел легкую интрижку со служанкой Оссингтонов, сэр. Могу еще постараться.

– Помни о фатальной хитрости женщин.

– Я этого никогда не забываю, сэр.

Кристиан игнорировал невысказанное предупреждение.

– Тогда можно проверить Недер-Гризли.

– Это давнее событие, сэр.

– В таком маленьком местечке подобные драмы не забывают. Может, и о священнике помнят.

– Я и туда могу отправиться, сэр.

Кристиан отбросил кости цыпленка.

– Правильно. Поезжай туда послезавтра. Мы встретимся в Недер-Гризли и продолжим путь оттуда.

– А если вы не появитесь, сэр? – спросил Барлиман.

– Жди неделю, потом каретой возвращайся в Лондон и сообщи Иторну.

– Я скорее отправлюсь на ваши поиски, сэр.

– Делай, как приказывают. Если я окажусь в беде, Иторн поможет.

– Странно, что вы не оставили это дело его светлости, сэр.

– Не вмешивайся, черт тебя побери. Тут ничего опасного нет.

– Вспомните, сколько хлопот она вам доставила за несколько часов. Если ее узнают, вы оба попадете в переплет. Установили новую награду в двадцать гиней. За такие деньги многие родную мать продадут.

– Черт. Но у меня не было выбора. Любой мужчина поступил бы так же.

– Помнится, многие этого не сделали, сэр.

Барлиман, как всегда, прав.

Большинство мужчин лишь наблюдало за происходящим, некоторые подбадривали толпу.

– Возвращайся в Донкастер. Придется тебе идти пешком. Твоя лошадь нужна для нее.

– Хорошо, сэр.

Барлиман ушел. Кажется, он даже насвистывал.

Кристиан посмотрел на изгородь, Кэт все еще одевалась в тени. Невозможно отрицать, что его дела покатились под откос с тех пор, как он ее встретил.

– Мне нужна помощь.

Кристиан обернулся, понимая, что ей тяжело далось это признание.

– В чем дело?

Тишина. Потом еле слышный вздох.

– Корсет.

– А-а-а… – Кристиан едва сдерживал смех. – Вы его надели?

– Да, но его нужно зашнуровать.

Подойдя, он сообразил, что бледное пятно – это нижняя юбка, сорочка и светлый корсет.

– Вам нужно выйти из тени, чтобы я мог найти петли.

– Вам никогда не приходилось зашнуровывать корсет в темноте? – сухо спросила она, но подчинилась.

– Расшнуровывать – да, Зашнуровывать – нет.

Проклятый лунный свет, он скользил по ее шее над вырезом сорочки, оставляя в интригующей тени впадинку позвоночника. Кристиан аккуратно зашнуровывал корсет, ощущая ее сладкие изгибы и запах – после всех приключений от нее пахло землей, но сохранился след духов с запахом роз.

– Корсет отлично подошел, – сказал он. – Вам повезло.

– Корсет подошел, потому что он мой собственный, – холодно ответила она и повела плечами: – Вы зашнуровали слишком свободно.

– Так удобнее ехать верхом.

– Верхом? – повернулась она к Кристиану.

– Вы предпочитаете идти?

Спустя миг Кэт спряталась в тень, и он деликатно отвернулся. Вскоре она сказала:

– Я готова.

Повернувшись, Кристиан увидел, что она во всем черном. Он велел Барлиману найти что-нибудь респектабельное, а не ханжеское.

Темное платье с длинными рукавами дополняли черные перчатки. Единственными светлыми пятнами были косынка-фишю, заправленная в корсет, и завязанный под подбородком чепец. Она, должно быть, сумела обуздать свои волосы, поскольку ни одна прядь не выбилась. Поверх чепца была надета плоская черная шляпа с широкими полями.

– Никто не узнает кокетливую миссис Хантер, – сказал Кристиан, – но могут поинтересоваться, почему вы в трауре, а я – нет. На вашей шляпе есть лента?

Она потянулась проверить.

– Да.

– Придется пожертвовать ее мне. – Он вынул перочинный нож и срезал ленту. – Булавки есть?

Она вынула одну из скреплявших косынку, и Кристиан прикрепил черную ленту к своему рукаву.

Кэт до сих пор не ела, и он принес ей кусок цыпленка и хлеб. Она нетерпеливо набросилась на еду. Кошка жалобно мяукнула, и Кэт поделилась с ней.

– Видите, кошка знала, что рано или поздно вы ее покормите.

– Вы позволили бы ей голодать?

– Мы теперь от нее не избавимся. И как мы это объясним?

– Я что-нибудь придумаю.

– Не сомневаюсь. Так кто умер? – спросил Кристиан в ответ на ее колючий взгляд.

– Что?

– По какому поводу траур?

Она снова откусила кусок цыпленка.

– Мой дед по матери.

– Почему именно он?

– Поскольку я его не знала.

– Достаточно веская причина. Мы едем в Йорк на похороны.

– Тогда почему мы блуждаем по сельской местности?

– Хороший вопрос. Я воспользовался возможностью заняться по дороге коммерцией.

– Чего я не одобряю, – с некоторым удовольствием сказала она, – как неуважение к покойному.

– Это оправдывает наши пререкания. Очень умно. Каким делом я занимаюсь?

– Продажа дамских шляп.

Кристиан усмехнулся. Кэт обрела второе дыхание.

– Ну уж нет. Торговля лошадьми.

– Неуважаемая профессия. О чем еще вы знаете достаточно, чтобы отвечать на расспросы?

– В приличном обществе?

Она издала звук, который с равным успехом мог быть смешком или возмущенным фырканьем.

– В приличной гостинице, где вы можете столкнуться с представителем любой профессии.

– Сдаюсь. Я буду праздным джентльменом со скромными средствами, который свернул с дороги, чтобы посетить друга. Готовы?

Она доела последний кусочек.

– Да.

Кристиан собрал ее старую одежду.

– Не будем оставлять следов. – Он запихнул все в седельную сумку. – Едем. Завтра в Йорке вы будете в безопасности.

Кэт не двигалась.

– Ночь в гостинице с вами?!

Ему не понравилось, как она произнесла последнее слово.

– Я не злодей. Я сэр Галахад.

– Святой и непорочный?

– Тогда Ланселот. Менее совершенный, но все же герой.

– Прелюбодей?

– Всего лишь неблагоразумный! Это вы заперты в брачную клетку, Кэт, как Джиневра в старых легендах. А я, как Ланселот, волен любить.