– Глеб, Настя правда моя хорошая знакомая. Ее знают и Дора, и Лариса, им-то ты веришь?

– Им – да. Но россказням о подонках-мужьях – нет. Даже хорошие и честные женщины любят приукрасить свои страдания в браке, что говорить, когда возникает материальный интерес? Сам подумай, разве может мужик опуститься до такой низости, как она рассказывает?

– Во время развода люди еще не до такой низости опускаются, – подал голос Артур. – Супруг становится отработанным материалом, из которого надо вытряхнуть до последней крошки все мало-мальски полезное, прежде чем выкинуть его на помойку. Разводясь, человек вообще достигает низшей точки своей натуры.

– В таком случае это справедливо и в отношении вашей Насти! Володя, я не вижу здесь проблемы. Наверняка муж внес свою долю за квартиру. Или выплачивал кредит. Почем ты знаешь, где он жил последние годы? Это она говорит, что он был в бегах, а на самом деле, может, сидел возле нее, кормил-поил.

– Он не работал.

– Опять-таки с ее слов. Скорее всего шабашил в строительной бригаде. Как государственный служащий я такую деятельность не одобряю, но как обыватель вполне могу себе представить, что он носил в дом неплохие деньги. Наверное, ее раздражало, что он простой работяга, и она пожелала уйти к любовнику, а муженька выставить босым на мороз с помощью жалостливых легковерных дурачков в нашем с тобой лице.

Нейман задумчиво крутил в руках чайную ложечку. Он не предполагал, что Глеб возьмет такую враждебную линию поведения. Разве раньше он вникал в подробности, когда Нейману нужна была помощь? Разве судил? А он, Нейман, задумался ли хоть раз над просьбой Комиссарова? Если друг о чем-то просит, значит, так надо и так правильно, вот какой была их позиция в былые годы. Просьба друга, как приказ командира, не обсуждалась, а выполнялась любой ценой.

– Володя, не смотри на меня, как на врага, – мягко сказал Глеб. – Пойми, я многое сделал, чтобы наша судебная система работала честно и независимо. Правосудие – это святое. Я слишком много вложил труда, чтобы все обрушить из-за какой-то сопливой девчонки! Стоит мне только раз попросить о неправедном решении, все! Обвал! Мэру можно, а нам почему нельзя?

– Но ты же объяснишь ситуацию. Думаю, судья тебя поймет.

– Судьи верят фактам, а не сплетням. Знаешь, Володя, я на самом деле сделал для твоей девки самое лучшее, что только возможно: я создал в этом городе справедливый суд. Если правда на ее стороне, то и закон будет на ее стороне. Ей нечего бояться.

Артур вдруг хлопнул ладонью по столу. Мужчины вздрогнули, кофе расплескался.

– Демагогия! – рявкнул Старобинец. – Девка в беде, а ты тут красивыми лозунгами обставляешься. Опомнись, Комиссаров!

– Это вы опомнитесь! Вы, не имея ни знаний, ни полномочий, пытаетесь вершить правосудие. Права на жилье доказываются элементарно, достаточно поднять нотариат. Я больше скажу, нотариус обязан был взять у мужа разрешение на покупку женой квартиры. Если нормальные люди делают крупную покупку исключительно на собственные сбережения, логичным шагом будет нотариально заверить этот факт и оговорить, что в случае развода супруг на это претензий иметь не будет. Есть у нее такая бумажка? Если нет, то почему? Не потому ли, что он внес львиную долю доплаты?

– Если он внес львиную долю, то гораздо логичнее было бы записать его в собственники вместе с ней, – заметил Нейман.

– Глеб, ты машину на свои деньги покупал? – спросил Артур.

– Не на твои же.

– И ты, конечно же, попросил Дору сходить с тобой к нотариусу и написать обязательство на случай развода? Тебе не кажется, что при такой постановке вопроса этот случай в твоей жизни немедленно и наступил бы?

Глеб замялся:

– Ну, в общем, нет… Не просил.

– Что у вас там есть из барахла? Хата, тачка, домик в деревне? Дора хоть раз просила тебя по закону заверить ваши доли?

– Нет, конечно!

– А что бы ты почувствовал, если бы попросила? Вы друг другу доверяете, верно? И Настя тоже доверяла мужу, на нем же не написано, что он подонок. Так кого накажет твоя распрекрасная судебная система: ее, за то, что доверяла мужу, или этого козла, за то, что злоупотребил доверием? Ты сейчас скажешь, что Настя ошиблась в муже, а за ошибки тоже надо расплачиваться. Хорошо! Выходит, твой справедливый закон наказывает за ошибку и награждает за подлость.

– Теперь ты занимаешься демагогией! Судья рассмотрит все обстоятельства и вынесет то решение, которое продиктует ему закон, справедливость и здравый смысл. Я гарантирую, что на весах будет только это. Если вдруг муж полезет со взяткой, она не будет принята, это я могу обещать. Но сам я давить не стану. Вы поймите, борцы за женское счастье, своим вмешательством я принесу только вред. Предвзятое решение суда – отличный повод для кассации. Малейшее нарушение судебной процедуры, и ку-ку! В областном суде решение признается недействительным, и разлепляем пельмени обратно. Мужа снова прописывают к вашей Насте, и процесс надо начинать заново. Причем мухлеж на первом суде склонит чашу весов в пользу мужа. Вы говорите, он бегает от повесток. На этот случай есть судебные исполнители, которые его из-под земли достанут. Все предусмотрено, дорогие мои. Закон защищает честного человека, а раз эта Настя просит защиты у вас, значит, у нее не все чисто. Это любимая тактика аферисток – прикинуться бедной сироткой. Удивляюсь, почему у нее не хватило фантазии заявить, что муж ее бьет!

Нейман поморщился. Не таких слов он ждал от друга. Защитить женщину – святое дело. Так Владимир Валентинович был воспитан, так всю жизнь поступал. Он «нужные книги в детстве читал». Можно ли представить себе д’Артаньяна, говорящего Констанции Бонасье: «Не поеду в Лондон за подвесками. Разбирайся сама со своей королевой, аферистка несчастная»?

Да и пусть Настя врет, бог с ней! Даже в такой версии событий ее хитрость простительна. Все знакомые Неймана, разводясь, уходили только с личными вещами.

Но он был убежден в том, что она не врет. Ладно, Глеб Настю не знает, но с Ларисой-то он прекрасно знаком, почему же не доверяет ее свидетельству? Это просто оскорбительно для нее и для Игоря.

Он взглянул на вице-мэра. Тот до сих пор никак не обозначил своего отношения к проблеме. Заметив, что Нейман ждет его мнения, Игорь заговорил. Слепой Глебовой веры в торжество правосудия он не разделял. Но вмешиваться в конфликт не мог из соображений профессиональной этики. Раз мэр считает, что вмешательство в Настино дело поставит под удар систему правосудия, вице-мэр не имеет права этот удар наносить. Но помочь он готов, поскольку сочувствует девушке и как абстрактный мужчина, и как муж ее подруги.

– Я готов встретиться с этим хмырем, – сказал Игорь. – Как чиновник я ему объясню, что шансов на победу у него нет. Но мы готовы заплатить определенную сумму, скажем, пятьдесят тысяч, чтобы он добровольно выписался, развелся и исчез с горизонта. Объясню, что это не выкуп его прав, суд и так их его лишит. Мы платим только за Настино спокойствие и время, больше ни за что. Скажу: сам решай – или убираешься за пятьдесят тысяч сейчас, или через три месяца, но бесплатно. Если он не согласится, потратим деньги на хорошего адвоката.