— Что?

Оглянувшись и убедившись, что на них никто не обращает внимания, оба конспиратора еще внимательнее уставились — один на пиджак, другой на пеларгонию — и продолжили обмен мнениями.

— Кажется мне… раз нам ведено заниматься исключительно реакцией людей, значит, предполагают — у кого— то что-то нечаянно вырвется.

— Думаешь, шпионов ищут?

— Если ищут таким вот способом, глупее не придумаешь.

— Целиком и полностью согласен с тобой. Вот почему думаю — здесь другое. Нечто совсем новое, неожиданное, и поэтому мне самому интересно.

— Мне тоже. Скорей бы уж начиналось.

Обменявшись мнениями, они отцепились наконец от неинтересной витрины и разошлись в разные стороны.

Редактор в четвертый раз за последние четыре минуты взглянул на часы и озабоченно произнес:

— Опаздывают. Езус-Мария, что там случилось? Уже должны быть здесь.

— Ты в каком состоянии их оставил? — поинтересовался фоторепортер.

— Не беспокойся, уже одетыми. И оружие у каждого на изготовку, так что оставалось только загрузиться в вертолет. Я не стал дожидаться, пока погрузятся.

— Ну тогда я не знаю… А с другой стороны, хорошо, что их еще нет.

— Почему?

— Потому что мы плохо рассчитали время, — признался фоторепортер, — и камера включилась с опозданием. Еще как минимум четверть часа никакой силой телевизионщиков и киношников из сараюшки не выгонишь.

— В таком случае ты прав, — согласился редактор с коллегой. Согласился на словах, в глубине души он отдал бы все, чтобы наконец началось действо, которого он ждал всю жизнь. А на киношников и телевизионщиков ему, если честно, глубоко наплевать.

Совсем по-другому относился к упомянутым выше институциям замдиректора Центра по изучению общественного мнения. При одной мысли, что их может не оказаться на месте в нужный момент, он чуть было сознания не лишился, ведь тогда все мероприятие теряло для него всякий смысл. И теперь, встревоженный до крайней степени, он уже и сам не знал, что предпочел бы увидеть первым: приземляющийся космический корабль или самые что ни на есть привычные машины кинохроники и телевидения. Он попытался что-то сказать коллегам, но от волнения так заикался, что те его не поняли.

Полное спокойствие сохраняла лишь секретарша, в которой личная радость от одержанной победы всецело затмевала все служебные эмоции. Девушка взяла на себя миссию успокоить взволнованных мужчин.

— Не стоит так волноваться, — сказала она. — Известно ведь, что всегда в последний момент что-то обязательно случится. Но у них же там полно всяких механизмов, а при них механики, справятся… Сейчас прилетят, вот увидите. Это во— первых. Во-вторых, телевидение и кино и в самом деле немного запоздают, вот и хорошо, что те еще не прилетели. Ну и в— третьих, я никуда не пойду, останусь здесь и попридержу столик. Ведь должна же у нас быть какая-то база…

Вроде бы ничего особенного не сказала, но каким-то таинственным образом эти простые слова успокоили ее товарищей по столику. Фоторепортер опять позвал официантку.

И тут вдруг в голубом безоблачном небе появилась маленькая блестящая точка. Она напоминала неподвижную искорку, повисшую в безбрежном пространстве. Но вот искорка стала постепенно расти и снижаться.

Первой увидел ее замдиректора Центра по изучению общественного мнения и от неожиданности опрокинул только что поданную ему официанткой чашку с кофе.

— Вот они! — крикнул он, срываясь с места. Редактор успел схватить его за руку.

— Спокойно! — прошипел он. — Без паники. Всем сидеть на местах, мы можем только смотреть. Не привлекать к себе внимания!

Замдиректора послушно шлепнулся на свой стул, не сводя глаз с искорки, блистающей на безмятежном небосклоне. Фоторепортер принялся незаметно доставать из-под стола свои аппараты, по очереди обвешиваясь футлярами. Делал он это не торопясь, чтобы не привлекать внимания посетителей кафе.

— А что будет, если их не заметят? — нервничал замдиректора.

— Не беспокойтесь, это исключено, — ответил редактор. — А Весь там зачем?

Серебряная точка медленно спускалась…

Тщательно спрятанный в листве растущих поблизости деревьев и нацеленный на заменяющую экран простыню, крытый проектор вышел из строя за несколько секунд до окончания фильма. Сбившаяся в кучку посередине сарая окаменевшая толпа зрителей испустила единый общий вздох и пошевелилась. Оператор Веслав, на которого возложили ответственность за успех акции, первым вышел из сарая, ощущая в себе нечто вроде претензии и бормоча сквозь зубы:

— Могли бы, такие-сякие, хотя бы рассказать, чем все закончится…

Убедившись, что скрытый проектор остался скрытым и его нельзя обнаружить, он поднял глаза к небу и замер. На небе сияла медленно увеличивающаяся искорка.

Веслав был человеком серьезным, ответственным и к своим обязанностям относился добросовестно. Конечно, скрытая камера могла в любой момент заработать и показать конец захватывающего фильма — как оператор, он знал, что такое бывает, но понял — больше медлить нельзя. Вот почему, когда остальные зрители, нехотя, оглядываясь и медля, стали покидать сарай, половина оборудования уже была перенесена Веславом в машины. Правда, телевизионный штатив оказался в «ниссе» кинохроники, а юпитеры киношников — в телевизионной машине, но этого никто не заметил. Весь грудился как черт!

— А ну быстрее! — страшным голосом подгонял он коллег. — Видите же, там что-то летит. Необычное! Пошевеливайтесь!

Коллеги, огорошенные всеми сенсациями дня — остатками оргии преступников в виде голой бабы среди лесной чащобы, а потом потрясающей оргией на старой простыне, — подгоняемые теперь дикими выкриками Веслава, послушно кинулись по машинам, не способные ни на какие самостоятельные действия, а тем более протесты. Блюдя свое достоинство, руководитель телевизионной группы взглянул на небо и подтвердил:

— Действительно, что-то летит.

— Не столько летит, сколько садится, — поправил его любознательный электрик кинохроники. — И похоже, прямо на крыши городка.

— О, есть надежда — вдруг катастрофа! — обрадовался руководитель телевидения. — Поспешайте, хлопцы, вдруг удастся заснять!

И машины помчались на максимальной скорости в направлении Гарволина. В каждой из машин руководитель соответствующей бригады чувствовал, как в нем нарастает желание свершить нечто необычное, заснять еще никем не заснятые сцены. Не такие, ясное дело, которые они только что видели в сарае, но не менее завлекательные.

Через три минуты, еще не успев опомниться, оба творческих коллектива оказались в самом центре Гарволина.

Меж тем серебряная точка превратилась в странный серебристый предмет и недвижно зависла над центральной площадью Гарволина. В окно кафе было видно, как к автовокзалу подъехал автобус и стоящие в очереди пассажиры приготовились втискиваться в него. Первые были слишком озабочены стремлением поскорей занять место и не обращали внимания ни на что другое, последние же начали задирать головы и один другому указывать на диковинный предмет в небе.