…Посланцев Гирра гостеприимно встретили люди южного племени. Сын Барса, совершенно седой, однорукий и немощный старик, пользующийся уважением родичей, обнимал гостей и не вытирал слёз. Особенно обрадовался он приходу Груна. Неотрывно глядел сияющими глазами и не мог наглядеться на богатырскую фигуру внука.

— Могуч, как отец, — шептал он сквозь слёзы, — настоящий тигр. Всё-таки повидал тебя, прежде чем уйти в мир теней.

Грун передал подарки от лесного племени и от его вождя Гирра — связки соболиных и куньих шкурок, а также двух домашних собак (кобеля и суку), которые были много крупнее и сильнее собак южного племени. Подарки хозяевам понравились. Охотники восторженно рассматривали собак, а женщины — красивые шкурки невиданных зверьков. Женщины тут же разрезали несколько шкурок на лоскуточки и приладили к своим ожерельям, чтобы каждой иметь подарок от самого Гирра — непобедимого охотника южного и лесного племён.

Гостили всего несколько дней. Грун торопился в родное поселение, чтобы готовиться к зиме. Но и за это короткое время ему показали стада домашних туров и свиней, новые секреты изготовления оружия, лодок и ловушек для рыб, искусство охотников и танцы женщин. В состязаниях мужчин Грун не уронил славы отца. Он превзошёл даже Нира (Носорога) в дальности и меткости метания копья и стрельбе из лука. Всем, кто помнил Гирра, казалось, что не его сын, а он сам вернулся в южное племя таким же молодым и могучим, как много лет назад.

На прощание хозяева устроили большой пир, на котором вождь южного племени Сил сказал:

— Люди южного племени всегда будут помнить северных друзей, добрую Зуну и непобедимого охотника Гирра. Хвала великому вождю Гирру!

— Хвала Гирру! — одним дыханием откликнулись родичи.

— Больших удач лесному племени! — продолжал сын Слона.

— Удач лесному племени! — охотно вторили хозяева.

— В подарок Гирру, — закончил Сил, — даём двух туров и трёх туриц из домашнего стада.

От такого щедрого подарка у Груна загорелись глаза. Он сдержал себя, подошёл к вождю, опустился на одно колено и склонил голову, приложив руку к груди. Всё это сын Гирра проделал с искренним уважением, но одновременно с таким особенным достоинством, что Сил подумал: «Это будущий вождь лесного племени». Он вдруг крикнул:

— Слава Груну!

— Слава сыну Гирра! — подхватили люди южного племени.

…Близился конец долгого пути, осталось два дневных перехода до Скалистых берегов, откуда начинались владения лесного племени, а Грун, шагая по уже знакомой дороге, всё думал о южном племени, о гостеприимстве его людей и о юной Зри. Как он сожалел, что Гирр скрепил его союз с другой женщиной, с женщиной лесного племени! Чёрные, как южная ночь, глаза Зри, её по-змеиному гибкое тело, её жаркие, неутомимые ласки и шёпот: «Возьми с собой, северный тигр! Возьми!.. Если уйдёшь один, отдам себя во власть духов воды…» — сводили с ума горячего по натуре полусеверянина. «Пусть отец разорвёт союз с Рунью, — думал Грун. — Я всё равно приведу Зри из южного племени! Или уйду сам…» — сын Гирра останавливал свою мысль будто на краю скалы. Он знал, что не сможет бросить родное племя, не сможет нарушить данное отцу обещание продолжить его дело.

Вспомнив об отце, Грун подумал о нём с благодарностью. Посылая его в южное племя, Гирр больше всего хотел, чтобы сын своими глазами увидел домашние стада и ещё сильнее уверовал в дело всей его жизни. Он напутствовал Груна:

— Скоро будешь вождём. Сила вождя в его мудрости. Ты должен знать больше других. Иди, учись у людей южного племени, чему не успел научиться я.

Длительный поход по незнакомым лесам, степям и болотам, встреча с людьми другого племени, знакомство с их обычаями и жизнью обогатили Груна. «Слава тебе, отец, великий вождь, — прошептал он. — Слава духам, что проторили тропу моей жизни в южное племя».

Весь день нещадно палило солнце. В воздухе висел такой изнуряющий зной, какого люди Груна не видели даже в землях южного племени. К вечеру за дальним хребтом скопилась туча и, медленно разрастаясь, плыла к Синей реке. Над хребтами извивались молнии и урчал гром, а жара и духота становились всё невыносимее.

Для ночлега путники остановились на обрывистом берегу. Здесь было всё-таки посвежее и меньше комаров, чем в низинах. Развели костёр, поставили разваривать сушёное мясо в глиняной посудине. Грун сидел у края обрыва и глядел, как в прозрачной воде резво плавали серебристые рыбины, как они хватали насекомых. Сверкнула ослепительная молния, треснуло небо над самой головой Груна, и неподалёку мгновенно снизу доверху вспыхнуло дерево, затем второе, третье… И уже клубился лесной пожар.

Грун вскочил, не зная, что делать. Можно переплыть реку, но сын Гирра не может бросить туров. Он скорее погибнет сам вместе с ними.

Из леса выбежала Зри.

— Ведите туров к реке! — кричала она. Грун смотрел на неё и не верил своим глазам. Неужели все дни она шла по их следу?

— Сын севера плохо знает большой огонь! — Зри сердито сверкнула глазами, схватила верёвку и бегом повела тура к спуску.

Люди Груна последовали за ней. Сын Гирра покачал головой, дивясь покорности домашних туров.

Когда охотники лесного племени и их спутники вступили на отмель противоположного берега Синей реки и оглянулись, у них перехватило дыхание от ужаса. Где они только что были, бесновалось и бурлило сплошное пламя, выбрасывая красные языки до самого неба. Целые деревья, будто хворостинки, вспыхивали и падали, падали в ненасытную пасть огня, поднимая столбы искр. Огонь ревел и выл, как голодный многоголосый зверь, и пожирал деревья, кустарники, траву и, похоже, саму землю с поразительной жадностью. Зри тронула Груна за руку:

— Тигр, далеко до твоего поселения?

— Четыре дня пути, — ответил он.

— Надо остановить огонь.

— Как? — удивился Грун.

— В южное племя часто приходят пожары…

— Говори, что делать? — перебил встревоженный Грун.

— Надо обогнать огонь, найти поляны, где нет леса, и сжечь траву. Через воду и сожжённые места огонь не ходит, даже большой.

К рассвету отряд Груна, идя противоположным берегом Синей реки, обогнал большой огонь. Видимо, предрассветная роса замедлила движение пожара. Остановить его сын Гирра решил перед горным кряжем и Скалистым берегом, у начала владений лесного племени. Он хорошо изучил эту местность во время войны с темнокожими. Знал целую цепь больших и малых озёр, соединённых рукавами и речушкой, которая впадала в длинный и широкий залив Синей реки. Вполне можно, считал Грун, сжечь траву и тростники по берегам этих озёр и речушки вплоть до залива и преградить дорогу большому огню. По мере того как люди всё больше обгоняли лесной пожар, дым становился реже и легче дышалось. Грун никого не торопил, все торопились сами. И туры не были помехой, они, похоже, чуяли опасность, их приходилось даже сдерживать.

До намеченного места измученные люди шли ночь, день и ещё ночь с одним коротким отдыхом. Сын Гирра благодарил духов, что они не подняли ветер, и просил их обрушить ливень на большой огонь.