Через несколько шагов Вадим остановился и попросил фишки.

— Думаешь, кинут? — кивнула она на встревоженных снующих «рыбешек», едва сдерживаясь, чтобы не расхохотаться. Трудно удержаться от смеха, когда так таращатся и раздувают жабры.

— Посмотрим. Подожди меня в машине, — Мария не шелохнулась, — пожалуйста. Или боишься, что я смоюсь с твоим выигрышем?

— Ага. А свою машину ты оставишь как компенсацию за моральный ущерб? Я согласна, смывайся.

Он рассмеялся, сунул в руку ключи, заграбастал кругляшки и, не оглядываясь, двинул вперед.

Его не было долго, почти двадцать минут. Мария успела продрогнуть и перебрать множество вариантов, куда выгоднее вложить капитал, заработанный на упрямстве, противоречащем здравому смыслу и капризу, так кстати вдруг выбравшего постоянство. Можно потратить на тряпки (экс-сеньора порядком пообносилась), купить машину (позарез необходима), пополнить свой отощавший банковский счет, припрятать в чулке. Все варианты сходились в одном: за сегодняшнее везение придется платить. Только дураки, лентяи да лохи способны наивно верить, что судьба раскошеливается бескорыстно. Дескать, вот пришел (-шла) какой (-ая) — то паинька, и Фортуна раскрыла свои объятия. Чушь! Чтобы что-нибудь получить, надо здорово набить себе холку, потому как все в этой жизни человек добывает горбом. В Марии словно спорили двое. Один нашептывал: расслабься и насладись удачей, другой утверждал: жди неприятностей.

С водительской стороны распахнулась дверца, на колени пассажирке плюхнулся увесистый сверток (yes!), машина взревела и рванула с места.

— Мы куда-то спешим?

— Домой.

«А к кому?» — хотела спросить новоявленная богатейка, но вовремя прикусила язык. Выдавила одно «а» и заткнулась, вылупившись на водителя, который выглядел так, точно не фишки обменивал в казино на деньги, а сражался со львом в его логовище. Щеку уродовала кровоточащая глубокая царапина, под глазом багровело пятно, болтался надорванный ворот рубашки, в плечевом шве пиджака — прореха.

— Господи, Вадим, что случилось?!

— Боюсь, в этом заведении мы с тобой поп grata. Следующий раз пойдем пытать счастья в другом.

— Следующего раза не будет.

— Сильная женщина! Обычно первый выигрыш, как первая доза: сперва любопытство, потом эйфория. Кажется, что способен подмять под себя весь мир, с Богом и чертом в придачу. Это после уже тебя запросто придавит любая букашка, но остановиться перед таким «после» очень трудно, почти невозможно.

— Подминал?

— Случалось.

— Останавливался?

— Да, — синий «Фольксваген» свернул во двор и застыл у первого подъезда шестиэтажного кирпичного дома. — У меня пустой холодильник, брюхатая кошка и полный бардак в квартире. Домработница пристраивает мужа в клинику для душевнобольных. Оказывается, в подобное место, если там, конечно, прилично все обустроено, попасть непросто. Как ты думаешь, шизофрения излечима? — Он оторвался, наконец, от лобового стекла, с которым откровенничал, уткнулся взглядом в Марию и повторил: — Как думаешь, сумасшествие лечится?

— Наверное, нет.

— Не наверно — наверняка. Особенно если сходят с ума по доброй воле, — его глаза вдруг оказались так близко, что она почти видела в них свое отражение. — Моя ошибка в том, что понял я это слишком поздно.

Последним, о чем успела подумать притихшая пассажирка, была догадка, что психоз заразен…

* * *

На двери «Ясона» висела табличка «close». Эксперт удивленно посмотрела на часы: одиннадцать. Интересно! Опоздала на целый час, а вместо выговора начальства целует замок. Она с досады пихнула ногой привычную дверь, та вдруг послушно открылась.

В торговом зале расхаживали двое в штатском, лениво разглядывая антиквариат. По их хозяйскому поведению, затылкам и дешевым линялым джинсам Мария догадалась, что парочка — из милиции.

— Гражданка, вы не умеете читать? — обернулся один. Другой, не повернув головы, продолжал пялиться на витрину с ювелирными украшениями — гордость Виктории Акакиевны.

— Это наша сотрудница, — хмуро просветил Подкрышкин из-за огромного буфета, водворенного месяц назад в одном из углов и оттяпавшего чуть не добрую треть куцей площади зала. Владелец «Ясона» возлагал на эту «роскошь» большие надежды, но охотников отвалить немыслимую сумму за тронутый червоточиной дуб не находилось. Мария подозревала, что апологет блошинки приволок буфет оттуда, а не купил по случаю у бывшей актрисы, как утверждал. Знакомств в артистическом мире у Игоря Дмитриевича не водилось, все больше как-то среди жуликов да барыг. — Это наш эксперт, Мария Николаевна, — Подкрышкин покинул угол, тут же напомнив ей детство. Вот так же и Маша выходила из угла, где отбывала наказание на коленях: насупленной, встрепанной, с покрасневшими глазами и деревянным голосом. Только девочкин взгляд в отличие от мужского выдавал упрямство, а не просил пожалеть.

— Доброе утро, Игорь Дмитриевич! Что случилось? «Ясон» экспроприируют или к нам заглянул президент, а это его охрана?

Подкрышкин умоляюще сложил руки, казалось, он вот-вот заплачет.

— Здравствуйте, Маша. Боюсь, утро совсем не доброе. Нас ограбили.

— Интересные у вас сотрудники, должен заметить. На работу опаздывают, острят, воруют. Должен сказать, что с таким коллективчиком вы быстренько прогорите, — задумчиво протянул тот, что колдовал над витриной, молодой, симпатичный шатен с приятным голосом и холодными злыми глазами.

— Не успели здесь появиться и уже должны? С таким гипертрофированным чувством долга, наверное, трудно жить, — посочувствовала Мария. — Ведь долг платежом красен, а вам, кажется, нечем платить: вы дважды произнесли «должен» и ни разу не сказали: «отдал». Хотите, чтобы мы расплатились за вас?

— Машенька, — испуганно пискнул Подкрышкин, — товарищи из милиции.

— Ох, извините! А я думала, из министерства культуры.

— У тебя еще будет время подумать, — процедил сквозь зубы «должник», — обещаю.

— Вы бы прикусили язык, Мария Николаевна, да припасли ваши ядовитые шуточки для кого другого, — вмешался второй. — Никуда не выходить. Ждите, вас вызовут, — и безразлично отвернулся, как от раздавленной мухи. Она невольно поежилась от этого безразличия.

Из начальственного кабинета выплыла возмущенная подкрышкинская половина. Ее глаза метали молнии, на щеках горели красные пятна. Главбух кинулась к эксперту и яростно возопила, воздевая к потолку пухлые руки.

— Какой ужас, Маша! Представляете, Карасева оказалась банальной воровкой! Выкрала деньги из сейфа и колье из вашего стола. Боже мой, какую змею мы пригрели на своей груди!

— Прекратить разговоры! — рявкнул от витрины шатен. — И истерику прекратить, — о том, что никому не позволено приклеивать ярлык вора до решения суда, представитель закона даже не заикнулся.

— Какое колье? В моем столе нет никаких украшений.