— Нет, дело не в коровах, — покачала головой девушка. — Ну, в общем, моя мать наверняка будет расспрашивать вас про вашу семью, и в какой школе вы учились, и какие у вас планы на будущее.

— Да? — пробормотал Эдвард, и Сара заметила, что он слегка напрягся. — А вы будете рядом, Сара? Вы не уйдете печь какие-нибудь пирожки или заваривать чай, оставив меня на растерзание своей матушке?

— Не беспокойтесь, Эдвард, не уйду. Как вы думаете, вы справитесь?

— То есть смогу ли я нормально разговаривать? Не знаю. Утром на вокзале у касс я страшно волновался. Конечно, я буду нервничать и при встрече с вашей матушкой.

— А что вы скажете ей о своих родных? — Саре давно хотелось задать ему этот вопрос. Ей казалось, что сейчас, когда они остались в укромной заводи наедине, не считая коров и маячивших вдалеке шпилей Оксфорда, самое время сделать это.

Наступила долгая пауза. То ли Эдварда смущала перспектива разговора с ее матерью, то ли он просто не знал, что сказать. Выбросив огрызок, он взял еще одно яблоко.

— Извините, — глухо проронил он.

Сара затаила дыхание. Она чувствовала, что ответ, каким бы он ни был, не только поможет ей понять характер Эдварда, но и, возможно, прольет свет на причины его проблем с речью.

Подтянув колени к подбородку, юноша обхватил их руками.

— М-м-мои р-родители мертвы, — с трудом выговорил он и угрюмо, почти сердито добавил: — П-погибли в катастрофе вместе с моей старшей сестрой и младшим б-братом.

— Ох, Эдвард, — пролепетала Сара. — Простите меня! Это ужасно! — Ей стало ясно, что именно трагедия стала причиной заикания, которое он пытается скрыть. — Но как это случилось?

— Крушение поезда. Мы все ехали в Бристоль. Какое-то повреждение путей. На большой скорости вагоны сошли с рельсов и рухнули с насыпи. Я долго пролежал под завалами рядом с телами родителей. Когда полиция стала вытаскивать людей, я был без сознания. Потом неделю слова не мог вымолвить.

— Боже мой, — тяжело вздохнула Сара, жалея, что завела этот разговор, и думая о том, что теперь просто обязана уберечь Эдварда от расспросов матери. — Кошмар, настоящий кошмар… Стать свидетелем гибели самых близких, самых родных…

Эдвард молча грыз яблоко. Коровы медленно брели по полю. Мимо проскользнули несколько возвращавшихся в Оксфорд гребных лодок.

— А где же вы сейчас живете? — спросила Сара. Ей представилось, как он коротает одиночество в каком-нибудь убогом пансионе, где комнаты почти не убирают, да и кормят ужасно.

— Я живу с бабушкой и дедушкой, — улыбнулся юноша. — Они очень славные. Может, когда-нибудь придете их повидать, Сара? Им это, несомненно, доставит большое удовольствие.

Его дед и на седьмом десятке оставался ценителем женской красоты, и Эдвард не сомневался, что Сара очарует старика. Эта мысль его приободрила.

— Думаю, нам пора возвращаться, — сказал он, — иначе мы не успеем посмотреть Оксфорд.

По пути в Калн, к прекрасной миссис Донтси, лорд Фрэнсис Пауэрскорт пытался проанализировать все, что выяснил в ходе расследования. Итак, убийство первое: на банкете отравлен ее муж (яд, возможно, подсыпали в приемной этого малоприятного господина Бартона Сомервилла). Убийство второе: двумя пулями в грудь застрелен Вудфорд Стюарт. Какова связь между этими преступлениями? Оба убитых готовились выступить обвинителями в деле об аферах Панкноула и его партнеров. И оба были бенчерами Куинза, хотя это совершенно не проясняет причин их гибели. Известно лишь, что Стюарта выбрали бенчером всего за два месяца до Александра Донтси, а значит, и тот и другой были в руководстве корпорации новичками. А неуловимый Максфилд? Объявился, только чтобы убить Донтси и получить свои двадцать тысяч? Есть еще Порчестер Ньютон, сражавшийся с Донтси на выборах в бенчеры, который исчез сразу после смерти соперника и должен был вернуться на следующей неделе. А что, если он уже возвращался, чтобы застрелить Стюарта и перетащить его тело к церкви Темпла?

Мотивов убить Донтси или Стюарта могло быть сколько угодно, но Пауэрскорта больше занимало то, что эти убийства, безусловно, связаны одно с другим. А значит, их причина кроется в профессиональной деятельности жертв.

Поезд грохотал во тьме тоннеля, а сыщик все ломал голову, как затронуть ту деликатную тему, которую он собирался обсудить с миссис Донтси.

Едва из окошка кеба показались серые каменные стены главного усадебного дома, ему вспомнились пустые залы, нежилые комнаты, мебель под чехлами, циновки, прикрывающие дорогой паркет, — все это запретное царство пыли, теней и призраков многих поколений Донтси.

Элизабет Донтси ждала его. Она по-прежнему была в трауре, так удачно оттенявшем нежную белизну ее ослепительной кожи. Протянув ему руку, она улыбнулась:

— Приятно увидеть вас снова, лорд Пауэрскорт. Надеюсь, добрались благополучно? Чашечку чаю?

— Чуть позже, если вы не против, миссис Донтси. Добрался я прекрасно. Как изумительно красив ваш парк, весь усыпанный первоцветами!

— О да, нашему парку идет ранняя весна, он очень мил в эту пору. Однако, лорд Пауэрскорт, прежде чем мы начнем разговор, я хочу вам кое-что сказать. Не знаю, насколько это важно, но в письме вы просили меня подумать и вспомнить, не слышала ли я от Алекса в последнее время чего-то необычного.

Пауэрскорт мгновенно стал серьезен.

— Вам удалось что-то припомнить, миссис Донтси?

Элизабет Донтси опустила глаза, скользнув взглядом по своим рукам.

— Вскоре после того как Алекса избрали бенчером и он приступил к новым обязанностям…

Она взглянула на Пауэрскорта, будто моля о помощи. Он ободряюще улыбнулся.

— Алекс обронил это несколько раз, я помню. Он говорил, что его очень беспокоят счета.

— Счета? Ваши семейные счета, миссис Донтси? Связанные с поместьем? А может, какие-то дополнительные расходы? Счета, на которые поступают его гонорары? Или счета Куинз-Инн, к которым он получил доступ после выборов?

— О Боже, сколько всяких счетов вы перечислили, лорд Пауэрскорт! Наверно, все мужчины знают это?

— Да нет, — улыбнулся Пауэрскорт, — просто мой шурин — крупный финансист. Когда я заходил к нему на днях, он как раз занимался всевозможными счетами: прибыль, расходы и тому подобное. У него полно всяких гроссбухов, а толстенный том, хранящий тайны всех счетов, я в шутку называю Книгой Чисел.

Настала ее очередь улыбнуться.

— Неплохо, когда в семье есть человек, который профессионально умеет считать деньги. Так же, как и врач. Кстати, нет ли среди ваших родственников медиков?

Мысленно перебрав всех членов многочисленного клана Люси, Пауэрскорт не обнаружил никого, связанного с медициной.

— Вроде бы нет, — признался он. — Зато есть несколько моряков, а пехотинцев и кавалеристов хватило бы на целый полк. Но вернемся к тому, что беспокоило вашего мужа, миссис Донтси. О каких счетах, с вашей точки зрения, шла речь?