– Могу ли я спросить, зачем вы ездили к этой женщине? – спросил он.

Женщина, которой нечего было бы скрывать, отказалась бы отвечать, но миссис Октагон схватилась за возможность обелить себя, чем лишь усилила подозрения Дженнингса.

– Конечно, – откровенно, с театральным трагизмом ответила она. – Я пришла умолять эту сирену пощадить жизнь моего сына.

– Что вы хотите сказать?

– Бэзил, – глубоким голосом отозвалась миссис Октагон, – слишком влюбился в эту прекрасную чужестранку – испанку, не так ли?

– Она так говорит, – уклончиво ответил Дженнингс.

Миссис Октагон стрельнула в него подозрительным взглядом, но тут же вернулась к своим обаятельным манерам.

– Глупый мальчик любит ее, – продолжила она, сцепляя руки и впадая в поэзию. – Его сердце покорили ее звездные глаза, и он готов на ней жениться. Но я не могу такого позволить, – вернулась она к прозе, – потому я пошла и сказала ей, что сдам ее игральный салон полиции, если она не оставит моего сына. Она отстала от него, и я счастлива. Ах, мистер Дженнингс, будь у вас материнское сердце, – она прижала руку к груди, – вы знали бы, на что готова пойти женщина!

– Я рад, что ваш сын в безопасности, – сказал Дженнингс с притворной сердечностью, хотя ему было любопытно, много ли здесь правды. – Маракито – неподходящая для него жена. К тому же она инвалид.

– Да, – трагически подхватила миссис Октагон. – Она инвалид.

Какая-то нотка в ее голосе заставила Дженнингса поднять взгляд. В его сердце зародилось новое подозрение. Однако он не сказал ничего, узнав все, что было возможно, от этой изворотливой женщины.

– Я должен идти, – сказал он. – Я обследовал дом.

Миссис Октагон проводила его наверх.

– У вас появилась версия?

– Нет! Нет! Я бы хотел, чтобы вы мне помогли.

– Я? – возмущенно воскликнула она. – Нет, мы с сестрой не дружили, и я не хочу иметь ничего общего с этим делом. Всего хорошего, – и миссис Октагон удалилась, проводив детектива.

Дженнингс уехал, удивленный этим разворотом на сто восемьдесят. Когда он выходил из ворот, туда вошел светловолосый, глуповатый с виду человек. Он кивнул Дженнингсу, приподнял шляпу, и в тот же момент в нос детективу ударил сильный запах духов.

«Томас Барнс тоже пользуется «Хикуи»? – подумал Дженнингс, удаляясь. – Однако! Он тоже член шайки?»

Дженнингс когда-то смотрел одну драму Викторьена Сарду[11], которая в английском варианте называлась «Дипломатия». В ней одна женщина была разоблачена благодаря аромату духов. Похоже, и в этом деле запах играл большую роль. Почему Клэнси, миссис Херн, Хэйл, Маракито и Томас пользуются особыми духами? «Они что, в темноте встречаются? – подумал детектив. – Опознают друг друга по запаху. Вряд ли, но я не могу понять, зачем тогда они ими пользуются. То, что женщины пользуются духами, причем одними и теми же, это понятно. Но мужчины, особенно в положении Томаса? Надо потянуть за эту ниточку – если это ниточка!»

Разговор с Джульет убедил Дженнингса в том, что она знает о чем-то, связанном с преступлением, но категорически не хочет говорить. Тот факт, что у нее был нож, показывал, что она предполагает, кто убийца. Может, она нашла этот нож после убийства в коттедже «Роза», но тогда ей нечего скрывать, и она должна была показать его полиции. Однако она спрятала его на чердаке. Дженнингс поздравил себя с ловкостью, с которой добыл эту улику. Он не сомневался, что именно этим ножом закололи мисс Лоах.

«И сделал это мужчина, – подумал Дженнингс. – Ни у одной женщины нет такого ножа. И даже если она хотела бы совершить преступление, она приобрела бы стилет или пистолет. Надо иметь хорошо накачанные мышцы, чтобы так его всадить».

Дженнингс решил, что разговорить Джульет сможет только Катберт. Да, она уже отказалась разговаривать с ним откровенно, но теперь, когда Мэллоу могли арестовать – Дженнингс на это намекнул, – она может рассказать все, особенно если прикрывала Катберта. Но вдруг преступник – ее брат? В вечер убийства оба покинули «Театр Марло», который находится неподалеку от Рекстона. Джульет отказалась говорить, куда они поехали. Возможно, оба были на месте преступления в то самое время. Опять же, если только мисс Лоах сама не впустила убийцу, он должен был иметь ключ от входной двери. Из того факта, что несчастная женщина была найдена с картами на коленях в том же положении, в котором ее оставила Сьюзен, Дженнингс сделал вывод, что убийца нанес один-единственный удар и через полчаса покинул дом. Но как он вошел? Тайного хода, похоже, не было, в окно никто не мог проникнуть, как и в дверь, если не было ключа. Чем глубже Дженнингс вдавался в подробности этого дела, тем больше он запутывался. Никогда ему не попадалось такого трудного случая. Но сама сложность придавала ему решимости раскрыть эту тайну.

Два или три дня он собирал информацию касательно подделки денег и вычитывая подробности о семье Сол в старых газетах. Также он порой заглядывал в салон сеньоры Гредос. Там он постоянно встречал Хэйла и Клэнси. Иногда заходил Бэзил. Молодой человек теперь вел себя с этой парой довольно нахально, что показывало, что он уже не в их власти и их не боится. Дженнингс был уверен, что Бэзилу есть что рассказать, и он был уже готов просить ордер на его арест, чтобы заставить его признаться. Увы, у детектива было недостаточно информации, чтобы добиться ордера, так что пришлось удовлетвориться слежкой за молодым Сэксоном. Но человек, который был послан следить за ним, не нашел в действиях Бэзила ничего подозрительного.

В таком смятении разума Дженнингс решил пойти к Катберту и рассказать обо всем, что узнал. К тому же он надеялся, что Мэллоу сумеет переговорить с Джульет и узнать правду. Но когда он приехал на квартиру к Мэллоу, то узнал, что тот уехал на несколько дней из города вместе со своим дядей и вернется через пару дней. До его возвращения Дженнингс решил заняться анализом улик.

К своему удивлению, он получил письмо от миссис Херн, в котором говорилось, что она вернулась в Хэмпстед и готова поговорить с ним. «Я узнала от мистера Клэнси, – писала миссис Херн, – что вы хотите встретиться со мной в связи со смертью моей несчастной подруги. Я буду завтра дома в четыре часа». Подпись. Дженнингс отложил письмо с некоторым разочарованием. Если он правильно подозревал миссис Херн, она вовсе не боялась его, иначе отказалась бы встречаться. В конце концов, его предположение, что эти две женщины и четверо мужчин составляли шайку фальшивомонетчиков, засевших в недостроенном доме, могло оказаться неверным. «Но я встречусь с миссис Херн и поговорю с ней как следует, – сказал Дженнингс про себя. – А потом покажу нож Катберту Мэллоу. Также надо будет обследовать недостроенный дом. Если шайка была или находится там – я узнаю. Возможно, охотясь за своими призраками, Мэллоу ограничился лишь поверхностным осмотром. А я возьму с собой в Хэмпстед Дреджа».