Послужил ли пластик причиной их гибели, понять невозможно, но это довольно вероятно, потому что у многих скопления несъедобной пластмассы заблокировали внутренности. Томпсон предполагает, что если более крупные куски пластика будут разламываться на маленькие частицы, вероятно, что маленькие существа станут их поедать. Он устроил эксперимент в аквариуме, поселив в нем питающимися донными отложениями червей-пескожилов, усоногих раков, фильтрующих органические вещества, взвешенные в воде, и песчаных блох, едящих выброшенные на песок отходы. Во время эксперимента для каждого из видов были предложены пластиковые частицы и волокна размером, доступным для поедания. И каждое из животных их проглотило.

Если частицы оставались во внутренностях, они приводили к закупорке со смертельным исходом. А если они были достаточно малы, то проходили через пищеварительную систему беспозвоночных и появлялись без каких-либо видимых изменений с другой стороны. Означает ли это, что пластик настолько стабилен, что нетоксичен? В какой момент он начнет разлагаться естественным путем – и не будет ли в результате выпущен какой-нибудь химикат, опасный для живых организмов в отдаленном будущем?

Ричард Томпсон не знает. И никто не знает, потому что пластик появился не так давно, чтобы мы знали, как долго он просуществует и что с ним произойдет в дальнейшем. Его команда пока что идентифицирована девять различных видов, плавающих в море: разновидности акрила, нейлона, полиэстера, полиэтилена, полипропилена и поливинилхлорида. И он знает, что скоро все живое будет это поедать.

«Когда пластик превратится в пыль, его будет глотать даже зоопланктон».

Два источника пластиковых частиц раньше не приходили в голову Томпсона. Пластиковые пакеты забивают все, начиная от сточных труб и кончая пищеводами морских черепах, которые принимают их за медуз. Постепенно начали появляться специально разработанные версии пакетов, подверженных воздействию микроорганизмов. Команда Томпсона испробовала их. Большая часть оказалась простой смесью целлюлозы и полимеров. После того как целлюлозный крахмал разлагался, оставались тысячи прозрачных, практически незаметных пластиковых частиц.

Надписи на некоторых пакетах гласили, что они будут разлагаться в компостных кучах, когда температура, повышающаяся за счет гниения органического мусора, превысит 37,8 °C. «Может, и будут. Но этого не произойдет ни на песке, ни в соленой воде». Это он выяснил, привязав такие мешки к причалу в гавани Плимута. «Через год с ними все еще можно было ходить за продуктами».

Еще возмутительнее оказалось то, что выяснил его аспирант Марк Браун, покупая косметику. Браун открывает верхний ящик лабораторного шкафа. Внутри – изобилие женских косметических продуктов: гели для душа с эффектом массажа, скрабы для тела и жидкое мыло для рук. Некоторые из них – эксклюзивных марок: Neova Body Smoother, SkinCeuticals Body Polish и DDF Strawberry Almond Body Polish. Другие выпущены под международными брендами: Pond’s Fresh Start, тюбик зубной пасты Colgate Icy Blast, Neutrogena, Clearasil. Некоторые продаются в США, некоторые только в Великобритании. Но всех их объединяет одно.

«Эксфолианты: маленькие гранулы, которые массируют кожу, когда вы моетесь». Он выбирает персиковый тюбик St. Ives Apricot Scrub; на его этикетке написано: «100 % натуральные эксфолианты». «С этим все в порядке. Гранулы на самом деле – кусочки размолотых семян жожоба и ореховых скорлупок». Другие производители натуральной косметики применяют виноградные косточки, скорлупу абрикосовых косточек, грубый сахар или морскую соль. «А остальные, – говорит он, махнув рукой, – используют пластик».

«Когда пластик превратится в пыль, его будет глотать даже зоопланктон».

На каждом из них в числе ингредиентов числятся «мельчайшие полиэтиленовые гранулы», или «полиэтиленовые микросферы», или «полиэтиленовые шарики». Или просто полиэтилен.

«Представляете?» Ричард Томпсон не обращается ни к кому конкретному, но говорит достаточно громко, чтобы склоненные над микроскопами лица поднялись к нему. «Они продают пластик, предназначенный быть смытым в трубы, канализацию, реки, прямо в океан. Частицы пластика, которые могут проглотить крохотные морские существа».

Пластиковые частицы также все чаще используются для снятия краски с кораблей и самолетов. Томпсона передергивает. «Подумайте, куда будут выброшены испачканные краской шарики. Их будет сложно удержать в ветреный день. А даже если удастся уловить, в очистных сооружениях нет фильтров для настолько крохотных частиц. Это неизбежно. Они попадут в окружающую среду».

Он изучает образец из Финляндии в микроскоп Брауна. Одинокое зеленое волокно, возможно, растительного происхождения, лежит на трех ярко-голубых нитях, вероятно, искусственных. Он залезает на столешницу, обвив ногами в туристических ботинках лабораторный стул. «Думайте об этом так. Предположим, завтра прекратится всякая человеческая деятельность и внезапно больше никто не будет производить пластмасс. Но тот, что уже присутствует… Глядя на то, как он распадается, я думаю, организмы будут пытаться переработать бесконечно. Возможно, тысячи лет. Или дольше».

В каком-то смысле пластмасса присутствует в природе миллионы лет. Пластмасса – это полимер: простая молекулярная конфигурация атомов углерода и водорода, последовательно объединенная в цепочки. Пауки плели полимерные волокна, именуемые шелком, задолго до каменноугольного периода, в то время как деревья с момента своего появления производят целлюлозу и лигнин – а это природные полимеры. Хлопок и резина – полимеры, и мы сами тоже производим полимеры в форме коллагена, который входит в состав ногтей.

После 1945 года в сферу общего потребления ворвался небывалый поток невиданных продуктов: акриловые ткани, плексиглас, полиэтиленовые бутылки, полипропиленовые контейнеры и полиуретановые игрушки из «губчатой резины».

Другой природный формующийся полимер, который больше отвечает нашей идее пластмасс, – это секрет азиатского лакового червеца, известный как шеллак. Именно поиск синтетического заменителя шеллака привел Лео Бакеланда к смешиванию карболовой кислоты – фенола – с формальдегидом в гараже в Йонкерсе, штат Нью-Йорк. До этого единственным доступным покрытием для электрических проводов и соединений был шеллак. Пластичный результат получил название бакелита. Бакеланд разбогател, а мир стал совсем другим.

Химики вскоре занялись делением длинных молекул из углеводородных цепочек необработанного бензина на более короткие и смешиванием этих частей в попытке выяснить, какие возможны вариации на тему первой рукотворной пластмассы Бакеланда. Добавка хлора дает крепкий устойчивый полимер, непохожий ни на один из природных, известный под названием поливинилхлорида. Вдувание газа в другой полимер во время его формирования создает крепкие связанные пузырьки – так получают полистирен, известный также под названием стироформ. Неустанный поиск искусственного шелка привел к нейлону. Чулки из чистого нейлона вызвали революцию в швейной промышленности и помогли принять использование пластика как определяющее достижение современной жизни. Вмешательство Второй мировой войны, отвлекшее большую часть нейлона и пластмасс в военную промышленность, лишь заставило людей сильнее их желать.