– Да, со мной все в порядке, – отвечаю я.

Чего ему от меня надо?

– Просто вы выглядите такой… потерянной… – говорит незнакомец.

Слишком стандартная фраза для знакомства…

– Вы ошиблись. Все в порядке. Я еду домой и думаю, где бы лучше поймать машину.

– Одна, ночью, ловить машину? – удивляется парень. Он бросает едва начатую сигарету и спускается ко мне. – Вы с кем приехали?

– Я? С друзьями. Но они заняты… друг другом, а мне ужасно хочется спать.

– Я вас подвезу, – без вопросительного знака в конце предложения заявляет мой собеседник.

То есть моего разрешения он даже и не спрашивает. Интересно…

– Меня, кстати, Пашей зовут. А вас? – улыбается он.

– Э… Слушайте, я сама. Извините! – твердо говорю я.

Со стороны мы выглядим довольно глупо – молодой мужчина с внешностью плейбоя, в шикарном костюме, и рыжая пигалица в кедах и дурацкой футболке. Просто сцена из дешевого сериала. Была бы я в вечернем платье – возможно, наша беседа была бы продолжительнее…

– Спасибо за помощь! – бросаю я и бодрым шагом направляюсь прочь.

И тут дорогу мне переходят трое мужчин, вылезших из припарковавшейся у обочины машины. Первый из них, обладатель лысины и носа с горбинкой, посторонившись, пропускает меня в кованую калитку забора, обрамляющего палисадник. Остальные остаются позади. Если они приехали на такси, хорошо бы мне успеть взять освободившуюся машину.

Проходя мимо последнего из троицы, я, разумеется, думаю только о парне в костюме. Блин, ну почему всякий раз, когда я встречаю симпатичного мужчину, я одета, как школьница на субботнике, и мужчина непременно достается какой-нибудь прожаренной в солярии светской курице в декольте до колен?

И вдруг кровь приливает к моему лицу.

Я останавливаюсь, вцепившись в край кованой ограды. Последний из троих мужчин, тот, что сейчас войдет в ресторан «Стакатто», – человек со шрамом!

27

Добрый вечер, дамы и господа! Пиздец заказывали?

Шрам тонкий, бледный, едва заметный. И все же он виден – старая рана, пролегающая от угла левого глаза через всю щеку вниз, до самого подбородка. Возможно, этот человек в детстве упал с велосипеда. Или в юности оцарапался о гвоздь, неловко перелезая через забор. А может, во время службы в армии перепутал холостую гранату с боевой, и его ранило осколком? В любом случае, шрам наверняка не имеет никакой связи с лицом убийцы, которым обладает владелец шрама.

Я оборачиваюсь. Этого просто не может быть! Нет, серьезно, это чей-то глупый розыгрыш! Тем не менее, пока я пялюсь в спину приехавшей троице, они не спеша поднимаются по ступеням и входят внутрь.

На улице остаются двое: парень в костюме, ожидающий, что я передумаю и захочу воспользоваться его авто, и я – соляной столб с глазами навыкате.

Какое-то время вообще ничего не происходит. Потом я понимаю, что совершенно не осознаю, сколько времени ничего не происходит. Потом где-то далеко сигналит автомобиль, и этот звук выводит меня из ступора.

– Ну так что? – интересуется с улыбкой мой незнакомец. – Едем?

– Э… нет, мне нужно вернуться, – говорю я, чувствуя, как меня трясет. – Я… кое-что забыла.

И я бросаюсь к дверям.

В зале ресторана обстановка на редкость расслабленная. В углу слева, весело хихикая, Иван с Никой тискаются на диване. Компания с пивом все так же занимает стол у бара – они, кажется, заказали еще по кружечке. А новоприбывшая троица рассаживается слева, почти у входа, у неработающего камина из белого мрамора. Собравшись с духом, я прохожу мимо с безразличным лицом и опускаюсь на стул напротив Ивана и его пассии. Вместо сердца у меня – отбойный молоток.

Ника, видимо, отчаянно мечтающая, чтобы я наконец сгинула где-нибудь за полярным кругом, смотрит на меня с плохо скрываемым неудовольствием. Плевать мне на Нику.

– Иван! – негромко зову я.

– Что? Где ты бродишь? – спрашивает тот. Глаза у него кошачьи, масляные.

– Иван, нам надо уезжать. Прямо сейчас!

– Опять! – вздыхает устало Ника.

– Что случилось? – лениво спрашивает Серебров. Потом напрягается, видя мое выражение лица.

Я наклоняюсь над столом и шепчу ему одними губами:

– Там, у камина, мужчина со шрамом.

Румянец мгновенно покидает лицо Ивана. Застыв, он какое-то время молчит, глядя на меня, потом медленно поворачивается и смотрит туда, куда я указала.

Разумеется, обладатель шрама сел к нам спиной.

– Где? – выдыхает Иван.

– Спиной к нам. Короткие светлые волосы, темный костюм. Он еще меню в руке держит.

Удивительно, но я только сейчас понимаю, что все поголовно мужчины в этом ресторане, кроме Ивана, в костюмах. Сегодня что – праздник какой-то? День Конституции?

В этот момент, словно почувствовав, что некто сзади сверлит его взглядом, сидящий к нам спиной человек поворачивается и хмуро смотрит на нас. Этого мига вполне достаточно, чтобы вместо совершеннейшей белизны на Ванькином лице проявилась кладбищенская серость.

– Э.. это не шрам, – говорит шепотом серый Иван.

– А что это? – интересуюсь я.

– Это… скорее, царапина.

Ника, видя наши перепуганные лица, молча слушает этот шизофренический диалог. Надеюсь, в ее памяти наши образы навсегда отпечатаются двумя яркими сумасшедшими мазками.

– Это шрам. Я видела! Он прошел в полуметре от меня.

– И что? Что делать? – спрашивает потрясенный Иван, вцепившись в пустой бокал из-под виски.

– Брать ноги в руки и сваливать!

Ника, чувствуя, что мы влипли в какой-то переплет, автоматически берет сумочку с дивана и кладет туда сотовый. Умница, хорошая реакция.

– О’кей, – кивает Иван, – я сейчас зову официанта, мы расплачиваемся и уезжаем. Все будет нормально.

На лицо его понемногу возвращается краска – правда, пятнами. Он кивает кому-то за моей спиной, и буквально через минуту на наш столик приносят чек. Все это время мы сидим, словно трое манекенов – выпрямив спины и стараясь не смотреть по сторонам.

– Карточку примете? – спрашивает Иван официанта одними губами.

Черт, он же отдал мне днем всю наличность! И теперь, вместо того чтобы расплатиться и уехать, мы будем ждать, пока нас рассчитают безналом.

Сегодня явно не наш день. Как-то еще в метро все не задалось…

Неожиданно для себя я вдруг смеюсь в голос. Я вообще удивляюсь, как я еще не сошла с ума с Серебровым. А может, я уже сошла с ума, и все вокруг – просто плод моего воображения? Говорят, бред чаще всего бывает ярче объективной реальности. Эта мысль веселит меня еще больше – и я продолжаю хохотать.