Однако не успел Антипов как следует обдумать идею бегства в город с последующим возвращением на поляну, как раздался крик одного из трех солдат, ехавших в авангарде:

– Впереди люди! Много!

– Первый, третий, четвертый десятки – вперед! Второй – на месте! Повозки – стой! – Голос сотника прозвучал чуть ли не одновременно с криком впередсмотрящего. Но казалось, что барон вылетел из кареты еще быстрее и, нахлобучив шлем, забрался на лошадь, оставаясь неподалеку от своей дочери.

Виктор подивился отлаженности процесса встречи с незнакомцами. Видимо, в этом мире слабо верили в то, что все люди братья, а любовь к ближнему почти не отличается от любви к ближней. Вокруг было поле: справа, слева и впереди. Лишь далеко за спиной темнела узкая полоска леса.

– Шире повозки, шире! Чтобы были готовы к повороту по приказу! – Сотник Керрет не унимался, ценные указания лились из него сплошным потоком. Но, надо сказать, они исполнялись. Возницы взяли под узду тягловых лошадей, готовые в любую минуту последовать распоряжениям.

Антипов отметил, что барон молчал и не вмешивался в процесс, видимо, полагая, что его личный командующий справится лучше.

– Пятнадцать человек! – уточнил вернувшийся гонец на быстрой лошадке, высланный вперед.

Насколько Виктор мог судить, после этого известия напряжение немного спало. Пятнадцать человек не представляли существенной угрозы для хорошо обученного крупного отряда, хотя и вызывали удивление самим фактом своего появления в этой местности.

– Первый, третий, четвертый десятки – вперед! – повторился сотник. – Остальные – с обозом!

Солдаты съехали с дороги на поле и цепью двинулись в сторону непонятного отряда. Они не спешили, но что-то подсказывало Антипову, что стоит только прозвучать приказу, как лошади перейдут на галоп, а копья, поднятые наконечниками вверх, немедленно опустятся, приняв положение, близкое к горизонтальному. Виктор слабо разбирался в видах конницы, но считал, что баронское подразделение занимает промежуточное положение между «легкой» и «тяжелой» или даже находится ближе к последней. Солдаты не были закованы в пластинчатые доспехи с ног до головы, однако каждый из них носил кольчугу и куполообразный шлем, а многие – еще и толстую кожаную куртку с нашитыми металлическими бляхами. Алькерт и сотник Керрет были вообще одеты в блестящую броню, очень напоминающую полудоспех. Солдаты же вооружены стандартно: копье, меч, щит и короткий лук, притороченный к седлу. Антипов не знал, умеют ли воины стрелять из лука во время быстрой езды и практикуется ли подобное в целом.

– Кто они такие? Как выглядят? – Барон, оставшийся на месте, начал расспрашивать гонца.

– Они все с оружием, ваша милость. С ними две телеги, – доложил тот.

– Телеги? Может быть, купцы?

– Может быть, ваша милость, трудно понять.

– Ладно, подождем. Но что здесь делать купцам? Они ездят севернее. Странно…

Даже Ролту было известно, что замок ан-Орреант располагался в глуши. Купцы, конечно, могли проезжать по баронским землям, но лишь в том случае, если направлялись к самому барону. Или от него. Какой смысл делать крюк, чтобы переехать из города в город? Виктору это было столь же любопытно, как и Алькерту. Даже к соседям барона вели более краткие пути, если прокладывать их из крупных населенных пунктов.

Вестовой от сотника вернулся быстро. Но и по тому, как сжалась цепь воинов впереди, было ясно, что сражение, как минимум, откладывается.

– Господин барон, это – торговцы! – отрапортовал солдат. – Их главный сейчас сюда прискачет.

– Вот как, купцы все же, – задумчиво пробормотал барон, обозревая горизонт, сидя на могучем жеребце. – И едут через мои земли… Втайне… Ничего мне не заплатив…

«О, бедные торговцы, – подумал Виктор. – Сейчас его милость им популярно объяснит правила поведения в феодальном мире. Интересно, сколько телег у них останется после этого, если сейчас в наличии только две? Задачка из курса занимательной механики, господин Ньютон. И кстати, не подбросить ли мне барону идею, что означенные торговцы уже не в первый раз этой дорогой пользуются? Заодно и узнаю, могут ли существовать отрицательные количества телег».

Подземный тоннель был мрачен и сыр. Его освещали лишь редкие чадящие факелы. Казалось, дело происходит в жутком огромном склепе. Впрочем, почему казалось?

Жрец Аренеперт, посвященный пятой ступени, шел по гигантской гробнице, построенной под городом. Первые камни ее были заложены еще в незапамятные времена. Белая мантия жреца колыхалась при ходьбе, изредка задевая серые холодные саркофаги. Эти саркофаги стояли у стен друг на друге до десятка в каждом столбе. Они были одинакового размера, а отличались только барельефами и надписями. Их было много, очень много – тысячи. К гробнице постоянно достраивались новые коридоры, идущие то вбок, то вниз. Всех умерших в Парреане хоронили здесь. Традиции и религия предписывали это. Даже бездомных, у кого не было денег на покупку личного саркофага, сваливали в общий, тщательно утрамбовывая. Для этой цели открывали даже старые гробницы с полуистлевшими останками таких же бродяг и подкладывали туда новые трупы.

Жреца одолевали заботы. Он только что закончил церемонию – проводил в последний путь члена одной богатой семьи. Та семья выкупила целых три десятка мест в свое владение. И пространство было уже наполовину заполнено. Так часто поступали богатеи – покупали у храма места заранее как для себя, так и для своего потомства. Эх, сколько оставалось пустых ниш, когда семьи вымирали, так и не использовав своего пространства. Храм Зентела, главенствующий в этом городе, ждал двадцать лет – так полагалось по древним традициям, и только после этого ставил туда новые саркофаги. Тому, кто бывал в подземной гробнице, казалось, что люди в Парреане рождались и жили для одной лишь цели: чтобы в конечном итоге заполнить кусочек гигантского склепа своим гробом. Самые древние захоронения были почти разрушены. Туда давно никто не рисковал забредать, но храм упорно удлинял тоннели, забывая о старых. Там в абсолютной темноте хранилась история города в виде костей знаменитых полководцев и аристократов, канувших в вечность.

Аренеперт очень много потрудился сегодня. Во-первых, организовал похороны, во-вторых, провел обряд, а в-третьих, проверил покойника на принадлежность к нертам. Последнее было обязательно: никого и никогда без этого не хоронили в гробнице. Нерты выявлялись, уничтожались, и только потом тело складывали в саркофаг. Но на этот раз все было «чисто». Нерты не появлялись уже давно. Жрец знал, что это боги не позволяли им.

Ресстеа, покойник, был из семьи, славящейся своей скупостью, однако те раскошелились на «высший разряд»: саркофаг из белого мрамора и полную церемонию с песнопениями, плакальщиками, колонной служек и личным участием главного в городе жреца Зентела. Откровенно говоря, Аренеперт очень огорчился известию о том, что Ресстеа, не старый в общем-то мужчина, умер. Но не потому что жрец любил его, а потому что тот был главным подозреваемым.